Валентин Соломатов

ВАЛЕНТИН СОЛОМАТОВ
Шагает боцман по платформе-
В медалях грудь, прямые плечи,
Он в боевой матросской форме
Идет к своим друзьям на встречу.

Воинственны усы седые,
Глаза с горчинкою чуть-чуть...
Должно, походы боевые
Припомнил, или что-нибудь

Другое. Корабли, быть может,
Или друзей, что в море спят...
Ведь память нас всегда тревожит,
А он, тем более, солдат.

Как старый дуб - приземист, кряжист,
И, видно, был матрос лихой,
Он, верно, тоже в море ляжет -
В земле какой ему покой?

Звенят медали боевые,
И кажется - сейчас, вот-вот
Он вновь на курс умело выйдет,
Когда на палубу взойдёт -

Пройдёт на ют вразвалку с бака,
Друзьям привычно подмигнет
И вновь - ещё в одну атаку -
Торпедный катер поведёт...

Он груз любой возьмёт на плечи,
Хоть тяжелей ему вдвойне...
Наверно, этот боцман вечен,
Как наша память о войне.
1984



Нет проблем нерешимых, но есть нерешённые,
Нет пророческих снов, но есть вещие сны,
Нету вечных друзей, но есть воскрешённые,
Оживленные памятью нашей черты.

Есть доклады победные, но не стало романтики,
Есть обеды парадные - нету таверн,
И навеки исчезли в сером небе Атлантики
Паруса клипперов и седых каравелл.

Словно плугом пропаханы океанские волости,
От железных судов пахнет нефтью и ржой,
В лихорадке рождаются новые повести
И бензином плюётся солёный прибой.

Лотом больше уже не ведутся замеры,
Клад Моргана отрыт, парус с рей будто снят,
Сгнили греков триемы и морские галеры,
Двести лет, как повешен последний пират.

Я последних скликаю... Где вы, братья-романтики?
Нам бы парус поднять, ну хотя бы - один...
Но навеки исчезли в дымном небе Атлантики
Паруса клиперов и седых бригантин.
1984


КОРРИДА


Сегодня днём я выйду на арену,
Я выйду в первый и в последний раз
И новый бык придет ко мне на смену,
Ведь убивать должны меня сейчас...
Мне всё впервой, но профессионалы
Те десять, что придут меня убить,
Они со мной играют ради славы,
А я, как все они, хотел бы жить.

Нас убивают просто и привычно,
А мы не знаем правила игры,
За нашу смерть заплатят им в наличных
А мы умрём, забыв, что мы - быки...
Такого нам не вынести позора!
На что даны нам острые рога?!
Мы вздёрнем на рога тореодора,
За нашу жизнь оплата дорога!

Песок арены полит кровью нашей,
Забор дубовый путь назад отсёк:
Мы не от страха - в нетерпенье пляшем,
И ждём момента - отомстить за всё!
Суют нам тряпки, обмануть мечтая,
Но не мечтайте, мы вас не глупей...
Пусть нашей смерти ждёт людская стая -
Мы заповедь забыли “не убей”.

Здесь тыщи лиц, все ждут кровавых зрелищ -
Надежды ваши оправдаем мы.
Последний бой мы примем, бык - он зверь лишь,
Ты, человек - хозяин всей страны...
Ну что, хозяин, выходи на битву,
Вот я стою, и я на всё готов,
На всякий случай прочитай молитву
И помяни в ней души всех быков!
1984

Тельник в полоску, брюки в клешах,
Ветер матросскою песней в ушах,
Ствол возвышается - главный калибр,
Мачты качаются, чайка парит,
Крейсер усталый, сонный причал,
Мне показалось - кто-то кричал...

Палуба стёртая, в пятнах броня -
Встали мы мёртво, крейсер и я.
Войны прошли мы, экватор, шторма...
Тихо в машинах, смята корма...
Берег вцепился тросами в борта -
Скоро простимся. Вопль у рта...

Волны скупые катит прибой,
Все нас забыли, крейсер, с тобой.
На переплавку завтра тебе,
Вызов не в силах бросить судьбе,
Силы уходят, видно - пора...
Наши попутные стихли ветра.

Море нас тянет - берег сильней,
Все наши стяги сдали в музей,
Якорь не выбрать - корни пустил,
Дай бог под килем дюймов десьти,
Цепи срослись... Хоть бы их расклепать,
В море бы выйти, там - умирать!

Тельник в полоску, брюки в клешах,
Ветер матросскою песней в ушах,
Ствол возвышается - главный калибр,
Мачты качаются, чайка парит,
Крейсер усталый, сонный причал...
Мне показалось? Кто-то кричал...
1985


СЕЗАМ
(Кодовый замок)

Набираю все цифры, подряд,
Наугад, но открыть не могу,
Перекрыли мне выход, и снят
Знак, где вход, а ведь вход - где-то тут!

И для жизни - минута одна,
Для меня это - целая жизнь,
Исчерпали колодец до дна,
И взорвали небес этажи

Миражей начертили вокруг
И смеясь предложили - лови,
И связали из дружеских рук
Мне подобие мёртвой петли...

Входа нет, выход тоже закрыт,
Остаётся всё меньше секунд,
Миражами по горло я сыт,
Знаю точно, что вход - где-то тут.
1985

Земля под ногами грохочет жестянкой,
Сминаясь под тяжестью ротных колонн.
- Комбат, что за хутор?- Кажись, Березянки...-
Оставим и этот. Прощальный поклон.
Ещё мы не знаем, что через три года
Вернёмся сюда мы, на берег Днепра,
Что будет такая же слякоть-погода,
А здесь - ни кола, ни двора. Ничерта...

Не знаем пока мы, вгрызаясь в суглинок,
Кто роет окоп свой последний сейчас,
Кто бросит себя до конца в поединок
И ляжет под танк за Россию, за нас,
Ещё мы не знаем боёв под Москвою,
И как в Сталинграде мы вцепимся в дом,
И будем ли живы - не знаем - с тобою,
И что до Кавказа с тобою дойдём.

Нам это пока ничего не известно,
Сейчас сорок первого лето - пока,
Мы знаем одно: где в строю наше место,
Мы знаем про русскую силу штыка.
И знаем, что будет - пускай и не скоро,
Но это-то знаем мы все, как один -
Мы спросим комбата: “Комбат, что за город?”
И он нам ответит:”Да вроде - Берлин!”
1985

Смерть в глаза, но - не сметь!
Я пока ещё жив.
Мне плевать на косую,
Перед ней не спасую!
В голове - словно медь,
И в коленках дрожит,
Но - лента есть в пулемёте
И - куда ж вы идёте?
Земли русские здесь,
И не вышел я весь.

Жалко - нету гранат,
Все истратил уже,
Но - штыки словно бритвы,
И - читайте молитвы!
Свой последний парад
Кончишь ты на ноже,
Мы объявим полундру
И - капут вам по утру!
Земли русские здесь,
И не вышел я весь.

Получите за всё!
Морпехота пошла -
Разговор будет краток
В наших контратаках.
Наша сила растёт,
А для вас мы - кошмар,
Вот вы с гор полетели
И хоть мы на пределе -
Земли русские здесь,
И не вышел я весь!
1985

Я оружье своё никогда не отдам,
Даже мёртвый! Охрипнет пускай вороньё -
Но из рук посиневших не выхватить вам
То, что было когда-то оружье моё.
Не стреляйте, постойте, не всё я сказал,
Смерть в молчанье не нова - она не по мне...
Петь не буду я вам Интернационал,
Я вернусь - за себя расквитаюсь вполне!
Пусть во сне, пусть в бреду, пусть в угаре хмельном -
Побледнеете вы, тень увидев мою,
И узнав, что теперь я за вами пришёл,
Что я жив, и по прежнему песни пою!
Я достану вас там, где не будет облав,
Невпопад появлюсь - посмеюсь от души,
От меня не уйти, даже души продав,
Будут новые песни вами череп крушить.
Бога я попрошу отпустить на часок -
Этот час будет мой, я клянусь всем святым,
Буду я - как смогу - максимально жесток,
Буду жечь вас дотла - только пепел и дым!
На могилах на ваших станцую канкан
И плевать мне, что скажут потом обо мне,
Из своих мятых рифм я устрою капкан,
А из сердца - костёр для аутодофе...

Ну-ка в сторону, ты, со штыком! Как стоишь?
Где стоишь?! Я здесь лягу! Не смей мне мешать.
Я сказал то, что должен, я спел за двоих,
Я готов, и теперь можешь смело стрелять!
Целься, сволочь, верней, не промажь - вот вам грудь! -
Нажимай на курок, я устал ждать, когда...
Залп! Стреляли в упор, но успел я шепнуть:
- Я оружье своё никогда не отдам! -
1985

Мы не вином - мы кровью налили глаза,
И сеть над палубой растянута уже,
Теперь для нас с тобою нет пути назад,
Теперь вся наша жизнь вмещается в ноже.
Над нами - флаг, и кости скрещены на нём,
И череп гнусно ухмыляется врагам,
Опять за плату свою шкуру продаём,
Нам грош цена, коль приз достанется не нам!

Вновь голова болит испанских королей,
Бело лицо английской королевы,
Людовик вновь недосчитался кораблей,
И португальские крестятся корабелы:
Как год назад, и как назад сто лет
Мы на богатство разеваем рты,
Навек мы дали флагу нашему обет,
И орудийные распахнуты порты...

Кладёт нас на борт океанская волна,
Крест-накрест топом небосвод расчерчен
И галеон испанский драпает от нас,
Не понимая, что нельзя бежать от смерти...
Он слишком плотно золотом набит,
Просел, бедняга, чуть не до фальшборта -
Ему корсар наш малость пособит,
Мы примем груз, не доходя до порта.

Труба кричит сигнал “на абордаж!”,
Пришла пора забыть о всём, что было,
Вот крючья впились в борт - теперь он наш,
Прыжок на палубу, а может быть - в могилу...
Не может быть! Ещё не наш черёд,
Не нам в снастях паскудно ветер воет
И не сегодня смертный час пробъёт...
Не трусь, приятель, с нами чёрт - и море!
1985

О СТРАНСТВУЮЩИХ И ПУТЕШЕСТВУЮЩИХ


Последний раз пройдётся осень по двору,
А там - зима, и в снег упрячутся дома,
И разбредутся по домам шаги старух,
И свет погаснет, в окнах власть получит тьма.
И будет иней серебриться на бровях,
И на сутулую на спину ляжет снег,
И станет в гавани корабль на якоря...
Мы вспомним тех, кого сегодня с нами нет.

Закон гласит, что пить нельзя, но он - неправ,
И мы нальём в стаканы вместо чая спирт,
И, на мгновение дыханье придержав,
Мы будем спорить, будем петь и будем пить.
За тех, кто пал в бою неравном и хмельном,
За тех, кто к берегу родному не дошёл,
За тех, кого не будет больше за столом,
За тех, с кем нам бывало очень хорошо.

Мы плакать просто не умеем - что с нас взять?
Мы даже песен грустных мало будем петь...
Но мы - поверьте - не умеем забывать,
О тех, кого уже сегодня с нами нет.
Последний раз пройдётся осень по двору,
А там - зима, и души спрячутся под снег...
Когда-нибудь и я от вас навек уйду
И буду среди тех, которых с нами нет.
1985

Может быть, вернёмся мы домой,
Может быть, нас в этом доме ждали,
Может быть... Но завтра - будет бой.
Может быть, получим мы медали...

Завтра снова выдадут сто грамм,
С матюками встанем из окопа
И пойдём по трупам и тылам,
Словно по ступеням эшафота.

Станем в рост. Теперь - на всё плевать!
Пулемёт в лицо свинцом смеётся...
Нас не зря учили: “Убивать!”,
Может быть, хоть кто-нибудь вернётся.
1985


ВСЯ КОРОЛЕВСКАЯ РАТЬ

Тяжела на подъём королевская рать
Но - уверен - её мы сумеем достать
И за нами в погоню будет скакать
Грозно лязгая копьями
Вся королевская рать.

Нам с тобою нельзя усомниться на миг
В том, что двигаться надо теперь напрямик,
Повороты все пройдены, поздно молчать,
Сзади - топот коней,
Это - вся королевская рать.

И копытами вдавлена в снег тишина,
Оборвались пять струн - остаётся одна,
Этой полночи вечной пора рассветать
Но по нашим следам
Скачет вся королевская рать.

Мы уходим, но след наш ещё не остыл,
Мы торопим коней и сжигаем мосты,
А вернувшись мы снова их будем латать -
Так бывало не раз.
Сгинет вся королевская рать.

Мы с тобою ушли от погони лихой,
Много лет мы не знали, что значит покой,
Сколько сил мы отдали, чтоб к чёрту взорвать
Эту следом идущую
Всю королевскую рать.

Говорят, что другие теперь времена
И прибавилась к первой шестая струна,
Только что-то не верится! Слышу опять
Сзади - топот коней.
Это - вся королевская рать!
1985

Снег сегодня зачем-то чёрный,
Век сегодня уже двадцатый,
И вопрос этот наш спорный
Не решат ни декрет, ни солдаты,
От такой постановки вопроса
Дрогнул мир, и на миг - замер...
Ты сказал - умереть просто,
Я ответил, что смерть - экзамен.

Ты кричал:”За идею - можно!”,
Я спросил:”А где та идея?”,
Ты кричал, что смотреть тошно,
Я сказал - не смотри, будь умнее.
Закрываем глаза дружно -
Сразу всё хорошо стало,
И кому это знать нужно,
Что Россия от слов устала...

Эх, Россия! Откуда родом?
Не поймёшь, кто свой, кто проезжий,
А чужих больше с каждым годом,
Только внешний вид вроде прежний,
Правда, меньше шатает граждан
И без лозунгов день прожит -
Но по прежнему снег загажен,
Да и небо, пожалуй, тоже.

Можно грязную снять рубаху
И старьё можно скинуть быстро,
Вшей и блох к ногтю и на плаху,
Только - будет ли тело чистым?
Надо б в баню, да так, чтоб до крови,
Чтоб при всех, не стесняясь, на площадь...
Эй, Россия, глаза закроем?
Говорят, так значительно проще...
1986


ПОСВЯЩЕНИЕ БРОНЗЕ

Мы стоим под горой и внимаем, разинувши рот:
Кто-то там, над обрывом, поёт... Ах, как славно поёт!
Эхо песню разносит по миру - эй, слушайте все:
Он по пояс в цветах, он стоит на ничьей полосе.

Вот один, впереди, на века навалился на дот,
Где-то вспыхнул рейхстаг, где-то вечные тают снега,
Это вам - не равнина; не каждый к обрыву шагнёт
И не каждый споёт, если знает: допеть - не судьба.

Взвизгнул шаг, как пружина нагана - усвоен урок,
А Дантесов хватает, блюстители нравов не спят,
По уставу кричат:”Кто идёт?” - и спускают курок...
Только ветки качнутся, и птицы со стоном взлетят.

Рот разорван отчаяньем, криком полна тишина,
Пробивает слеза по щеке непроторенный путь...
Мы стоим под горой - и молчим. Это - наша вина:
Он по пояс в цветах, но из бронзы уже не шагнуть.
1986

В этом доме большом столько окон горит по ночам -
Видно, чья-то душа не на месте, кому-то не спится,
Кто-то хлещет вино, потому что когда-то смолчал,
Ну а кто-то не спит для того, чтоб, напротив, не спиться...
Кто-то пишет стихи, не имея таланта к тому,
Изливая в словах боль и ярость, что сердце ломают,
Кто-то взводит курок, чтоб свинцом наплевать на судьбу,
Кто-то просто сидит, и свеча на столе умирает.

В этом чёрном лесу ни огней, ни дорог - пустота,
Лишь пунктиром следы на снегу до ближайшей метели,
И слетает на землю пожухлых сердец листопад,
Словно в память о тех, что до цели дойти не сумели...
Если всал в полный рост и без страха ввязался в борьбу -
Будь уверен, найдутся враги, можешь сам не стараться,
Даже эхо не встретит тебя, не подхватит мольбу,
Эхо тоже боится - есть риск не на то отозваться.

Где-то песня на взлёте замрёт, оборвётся струна
От руки неумелой, ударившей грубо, наотмашь,
И опять загорится окно в наших спящих домах,
На наго равнодушно взирать будут спящие окна...
Иногда нас - бывает - преследуют страшные сны
И, вскочив среди ночи, мы курим взахлёб и помногу...
Очень трудно поверить, что месяц всего до весны
И свеча не умрёт, если к ней подоспеет подмога.
1986


Предисловие: эмблема КСП - колокол.

Позвольте мне сказать вам пару слов,
Задать вопрос по существу, без трёпа:
Не много ли у нас колоколов,
Не слишком ли язык у них обтрёпан?

Нам нечем воевать - оружья нет,
Идея без него - душа без тела!
Когда же - если это не секрет -
Мы примемся за праведное дело?

И на манер Великого Петра
Мы перельём колокола на пушки,
Чугун котлов сгодится для ядра,
На порох - карнавальные хлопушки!

Мы пустим в дело всё, что даст страна
- Пусть мал наш день, но он ещё не прожит -
На тетиву сгодится нам струна,
Гитары гриф - на арбалета ложе.

Пусть будут песни как мечи остры,
И остроты вовек не потеряют,
Сердец горячих жаркие костры
Пусть хладных дум смолу разогревают!

Сомкнём плотней ряды, и дрогнет враг,
Содвинем с мёдом пенящимся кружки:
Мы будем жить, и может быть - в веках,
Мы перельём колокола на пушки!
1986

Чёрные плеши больших площадей
Залиты морем огня,
Тени застывших в бронзе людей
Смотрят в упор на меня -
Смотрят, не зная, кто я такой,
Словно в предчувствии бед...
Я возвращаюсь снова домой
Сквозь город прошедших лет,
многих лет.

В окнах давно погасли огни,
И в мой одинокий шаг
Вплетается эхо, как призрак парит,
Я улицей мёртво зажат,
Чёрное небо с оттенком зари,
Как отражение дня...
Всё так привычно, и полночь стоит
В шаге одном от меня,
от меня.

Криком сейчас тишина прорастёт -
Я слышу, ведь я не глух ,
Вынула полночь свой нож - он остёр,
Как лучь фонаря на углу.
Визг тормозов в отдалении всплыл -
Кого-то опять занесло...
Я так старался уйти от судьбы,
И мне почему-то везло
всем назло.

Полночь раскрыла свой капюшон
И шёл я как будто в бреду,
Не зная, что в городе этом нашёл,
Куда и зачем я бреду...
Город не примет меня - я чужой,
Город готовит месть...
Я возвращался снова домой.
Как долго я не был здесь...
1986

УТКА
(Упражнение в рифмовании на заданную тему)

Я снимаюсь с якоря,
Ни о чём не думаю,
Ночью утка крякала,
Ночью! Ну не дура ли?
Встречу мне пророчила
С мелями да с сучьями...
Ей за то уплочено,
А мне плевать на случаи.

По речушке медленно
Лодочку покатим мы
К берегам неведомым,
Встречам нежелательным -
Там бананы с пальмами
Нам набьют оскомину,
Люди все там Кальманы
И чуть-чуть Бетховены.

Ну а мы все Галичи
И слегка Обломовы...
Бил, к примеру, давеча
Лбом о волноломы я.
Мы давно приучены
К хоровому пению!
Лопнули б уключины -
Плыл бы по течению,

Вышел в море б синее,
Жизнь узнал бы лучшую...
А всё же из России я.
Авось дождусь я случая!
1986

МЁРТВАЯ ПОЛОСА

...А он всё время кого-то ловит,
Этот город, странный, как сон,
Но если он хочет поймать нас на слове -
То пусть не поёт в унисон.
Он ждёт команды и верит, как в чудо,
В охрипшие небеса,
Но этот город почти повсюду -
Мёртвая полоса.

А раньше мы жили совсем как братья,
Друг другу прощали грехи,
Теперь я пытался его понять, но
Он не подал руки.
Взметнулись здания серой угрозой,
Срывая афиш паруса...
Была стихами, а стала прозой
Мёртвая полоса.

Возрадуйтесь, люди! Вы света просили?
Ну что же, да будет свет!
Кварталы залиты дождями косыми,
Тепла от которых - нет.
Мы резали в кровь наши души босые -
Но кровь заливала глаза...
Мы - окаменевшие души России,
Мёртвая полоса!
1987

Подо мной течёт река,
Надо мною - облака,
И русалочка хвостом плещет,
Тихо в лодочке сижу
И, куда не погляжу -
Вижу разные вокруг вещи.

Вот, к примеру, та шевера
Не годится для примера -
Я шеверы знал куда хлеще,
Но по камешку проехать -
Будет в лодочке прореха,
Если камешек не даст трещин.

А за этим поворотом -
Два порога и ворота.
Обнести бы их - чего ж легче?
Но берега в ужасных скалах,
Будто лешего оскалы,
И берут они меня в клещи.

Мне б живым уйти отсюда -
Я про речку позабуду,
Я в одежде не люблю плавать,
Я уж лучше дома, в душе,
Там, по крайней мере, суша.
Шаг из ванной - и уже гавань!

Подо мной бежит река,
Надо мною - облака,
И лениво в нос волна плещет...
Я на камушке сижу
И, куда не погляжу -
Вижу разные вокруг вещи!
1988

Мы собственной кровью умылись на этих просторах,
Нас Брежнев послал защищать свой престиж полководца,
Но это же - горы, к тому же - афганские горы,
И мы нахлебались сполна из чужого колодца.

Грохочут вдали автоматы каких-то бандитов,
Да нет, это эхо нам нашу стрельбу возвращает...
С трибун говорят, что для нас все дороги открыты -
Их здесь просто нет. Никаких. И мы молча стреляем.

Мы встретим рассвет, ведь два года не срок - день короткий,
Да только дожить до рассвета нам всем - не удастся,
А тот, кто останется жив и не сдохнет от водки -
Всю жизнь будет пальцем наощупь к курку добираться.

На нашу войну - видишь, брат - нынче сняты запреты,
А значит - пойдут интервью, запестрят киноленты...
Нас Родина помнит, мы - добрые дяди в беретах,
Но знайте, кто есть мы на деле! А мы - интервенты.
1988

ГОРИЗОНТ

Я - чёрно-лиловый ночной горизонт,
Пред вами бегу, расстилая дорогу,
И думать, какой в этом деле резон,
Увы - не могу, я вам верю, как богу.

Я столбики ставлю, кювет оградив,
Я вешаю знаки, чтоб не заблудиться,
Я очень усталый, я вечно один,
Задача моя - только с небом не слиться.

Вы к городу рвётесь - я рвусь, как и вы,
Хоть знаю, что буду раздроблен на части,
В кварталах, где стены и люди мертвы -
Я тоже умру. Я умру в одночасье.

Педаль до отказа вы давите в пол -
И я всё быстрее бегу перед вами,
Дороги ухабистой веретено
На мокрой спине выстилая рядами.

Вы в бок не даёте уйти ни на шаг,
Движеньем моим управляете слепо
И с каждой минутой всё больше спеша -
Забыли, что ехать без цели нелепо.

Я в скорости вашей уже захромал -
С железной дорогой помыслил на пару,
И, сразу поняв, что дорога права,
Пред вами закрыл переезда шлагбаум.

Я - чёрно-лиловый ночной горизонт...
1988

МАРШ РЕЗИНОВЫХ ДУБИНОК
Булыжник - оружие пролетариата.

Мы проверены в деле
С различных сторон,
Нас в милицию вдели
Из Армии Красной,
Мы стоим, как в обойме,
К патрону - патрон,
И готовы на бой мы -
Не кричите напрасно!
Надет жилет - его и пуля не возьмёт,
Вот щит из пластика - защита от камней,
Вот меч резиновый - беги, честной народ,
Сейчас мы вас знакомить будем с демокра-
ти-
ей!
Нас нельзя подкупить,
Нас нельзя испугать,
Мы готовы лупить,
Мы готовы стрелять!
Если песни поёте,
Смущая народ,
Если рот не заткнёте -
Дубинка заткнёт!

Мы потомки героев
Из НКВД.
Будь готов, храбрый воин,
Всегда и везде!
Мы Вышинского внуки,
Мы - с красной строки,
Мы - народные слуги,
Остальные - враги!
Надет жилет - его и пуля не возьмёт,
Вот щит из пластика - защита от камней,
Вот меч резиновый - беги, честной народ,
Сейчас мы вас знакомить будем с демокра-
ти-
ей!
1988

Город намок, как губка -
Хоть выжимай,
Улица вымерла, будто
И не жила,
Осень, всего лишь осень,
Тропок избег
Жёлтым листом заносит...
Дело к зиме.

Капли бегут асфальтом
В лужи-моря,
Факелом погребальным
Парки горят,
Звяканье первых льдинок
Грянет в полночь -
Осень для всех едина...
Нечем помочь...

Время, такое время
- между времён -
Краски, ликуя, сменит
И - проклянёт,
Серое гонит небо
Неторопя
Белые хлопья, слепо
Землю кропя...

А город намок, как губка,
Хоть выжимай,
Улица вымерла, будто
И не жила,
Осень, всего лишь осень...
Тропок избег
Жёлтым листом заносит -
Дело к зиме.
1988

С судьбой своей играя в чёт-нечёт,
Пишу я песни обо всём, что вижу:
Про солнце, что не греет, а печёт,
Про языки костра, что ноги лижут,
Про то, что мы, как скопище баранов,
Под барабанный бой идём на месте,
Про выворачивание карманов
И рук. И языков. И душ. И песни...

Нас извращают.
Нас развращают.
Нам обещают.
Нас обращают.
А мы смеёмся, и горя нету,
И боли нету, и песня - спета.

Нас даже не на звонкую монету -
Нас покупают на трескучей фразе!
Да в нашем доме и монеты - нету,
Цари перечеканили да князи...
Мы веселимся и поём, как дети,
У нас ведь что ни день - то снова праздник,
То праздник мира, то труда, то - смерти...
В похоронах правителей увязли.
В грязи, которой нет ещё названья.
Да что там СПИД, нас хлеще жрут болезни!
Нам древние преданья
Бесполезны.
У нас своих преданий - во, вагон:
То все враги, то все - родные братья,
До основанья всё разрушим, а потом...
А что потом? А хоть потоп!
Такое наше главное понятье.
Мы - гении природных катаклизмов!
Моря - осушим, поля - зальём!
Во имя новых, беспощадных измов
Всё превратим в единый водоём
И поплывём...
Все поплывём.
Немы, как рыбы.
С последней кочки квакнет кто-то, груб:
- А вы, буржуи, вы сыграть могли бы
Ноктюрн на флейте водосточных труб?
1988

Говорят мне - не пей,
Лучше что-то купи,
Будешь жить веселей...
Ну а я - буду пить!
Потому, что - вино,
Потому, что - вина,
Потому, что - дано
И - такая страна.

А не пить - так подохнешь от боли в душе.
Ты залей в себя водки гранёный фужер -
И в бутылке боль вытопи эту до дна!
Потому, что - дано.
И - такая страна...
1988

АПРЕЛЬ

Пишите песни все, кому не лень
И пойте их, надеясь на удачу,
Ведь завтра, может, будет всё иначе -
Когда-то должен кончиться апрель.

Пишите всё, что думаете вы,
А если мыслей нет - пишите “нету”,
Приняв апрель за чистую монету,
За призрак пробудившейся весны.

А мать-природа не умеет лгать,
В природе - за апрелем май случится,
А там уже июнь в окно стучится
И петь под тёплым небом - благодать.

Да будет так! Засушливый июль
Взамен подарит урожайный август,
Тогда мы, может быть, узнаем правду -
И я узнаю, то ли я пою...

Потом мы тихо канем в сентябре...
Не пропустить бы только бабье лето!
Про то пишите, братцы, и про это -
Ведь рефери нам скоро скажет “брэк”.

И будут нас по осени считать,
И песни наши первыми припомнят,
И мёрзлой глины подать будут комья
На лица тех, что был не нам чета.

И снова будет праздничный декабрь,
На лето солнце, а зима - к морозу,
И будет вьюга рвать со стенки лозунг,
Поигрывая книжечкой УК!
1988

Я с детства был уверен, что художник
Не может, не имеет права лгать,
Я до седых волос ещё не дожил,
И, может, будет жизнь моя долга,
Но раскрываю я тетрадь
И вижу деньги вместо строчек...
Строка задаром жить не хочет -
Ах, как бы нам не прогадать.

Мне небо подарило светлый разум -
Спасибо небу должен я сказать,
Но слышу, что я всем вокруг обязан,
И каждый третий тычет счёт в глаза...
Мне говорят - хорош болтать,
Не пой про то и это, хватит!
Заказывает тот, кто платит -
Ах, как бы нам не прогадать.

На нас глядят и ждут от нас ответа
Все вместе - и собратья, и враги,
Но мы давно расписаны по сметам,
И кандалами держат нас рубли.
Какой ответ мы можем дать,
Когда расставлены по стенам?
Нас взяли тёплыми, в постелях...
Ах, как бы нам не прогадать!

И мы выходим с радостною песней,
Сливая воедино наши дни...
Товарищи, жить стало интересней,
И это чувство нас роднит!
А наша память - не горда,
Готовы мы просить прощенья...
Мы как клопы - сидим по щелям!
Ах, как бы нам - не прогадать...
1988

ДУРАЦКОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ

Ну что ты растерялся? Надо жить!
И шпага бьёт привычно по ногам...
Ворона, вроде, в небе не кружит -
Здесь нет ворон, здесь рядом Зурбаган.

И утренний прибой ещё не смолк,
И ржавое корыто на мази,
И встал за нами охреневший полк,
И подан трап, пора солдат грузить.

И зубы все не выпали ещё,
А значит, мясо можно прожевать,
А то, что сопли из носу - не в счёт,
Ведь надо, что бы было чем плевать!

Ещё вздувает ветер паруса,
И не встаём мы в очередь у касс,
И, чтобы не прогневать небеса -
Последних крыс погрузим на баркас.

И с ними честь по чести говоря -
Мы якоря обрубим у разинь...
Возьми в моём кармане три рубля -
Там, за углом, открыли магазин!
1989

Веселиться не будем,
Лучше - грянем в загул.
В жизни - пришлые люди,
Мы помянем судьбу
Кто добром, кто недобро -
Как кому повезло...
Мы друг другу подобны -
В нас проходит разлом.
Пить, наверное, надо,
Только жизнь не запьёшь,
И пустою бравадой
В рюмках плещется ложь.
Пей, не пей - не поможет,
Лишь отпустит на час...
Мы с тобою похожи,
Если верить речам.
В этом русском угаре
Мы сойдёмся, и вот -
Я бренчу на гитаре,
Ты кричишь анекдот,
Но бутылки пустеют
И пора по домам...
Нас поймают постели,
Этапируют к снам.
Это - горькая радость,
Жить в похмельной стране.
Издеваться не надо -
Мы умрём во вранье.
Выйдем, лица остудим,
В душу дверь отворим...
Веселиться - не будем,
Лучше - поговорим.
1989

КОРАБЛИК

Я рисую кораблик на гранёном стакане,
По росистой поверхности пальцем скользя...
Я оставил глаза свои в Афганистане,
Я рисую теперь то, что видеть нельзя:
Проплывает кораблик гранёной дорогой,
Мачты горьким изломом отражая в вине...
Забери меня, маленький, только память - не трогай,
Я же помню тебя, я же был на войне!

Я же вижу тебя - я не слеп, я же вижу,
Как ты рвёшься ко мне, как ты хочешь помочь,
И как тельце худое волны жадные лижут,
Опуская тебя в безнадёжную ночь...
Проступает сквозь дым лик печального бога -
Я забыл про него, я живьём был в аду,
Я теперь вижу небо - другие не могут,
Я теперь, умерев, на него попаду.

Ты, кораблик, не бойся, нас не вычислят пули,
Мы и бурю не будем за борт сбрасывать груз,
Мы вернулись домой - нас России вернули -
Может, цинка хватился Советский Союз?
Мы навечно в бою, мы навечно - калеки...
Покажите мне тех, кто сюда нас послал!
Люди, я вас прошу - поднимите мне веки,
Я кровавой глазницей загляну им в глаза...

Я рисую кораблик -
Забери меня, маленький...
1989

Послушай, небо! Жизнь стара -
Стара и смерть ничуть не меньше.
К чему об этом нам орать?
Пока любить дано нам женщин -
Любить дано! Бессильна смерть
И жизнь пресытить нас не может.
Быть может, страшно не успеть
Любовь своей проверить кожей -
И ты, о небо, видя нас,
Даруй нам лишний день и час!
1989

Я сегодня вам рад. Я приветствую всех!
Нам пророчат успех - значит, будет успех,
Значит, будет удача и погони азарт,
Только надо живыми вернуться назад.
К начинённой железом и гарью земле,
К нашим душам сожжёным и светлым мечтам,
К нашим братским могилам - остаткам побед...
Оглянись! Над тобою - стальная пята.
Постарайся, припомнив, принять приговор,
Но молитв - не твори, здесь Сион - ни при чём,
Ты - язычник, и ты - не убийца, не вор,
Пусть нам древние боги подставят плечо!
Наша память затёрта, как старый пятак,
Но ещё проступает рисунок на ней,
Ещё можно понять, что здесь так, что - не так,
На костях наших предков - просторы полей.
...Зарастают пшеницей ржаные поля,
И мечи стали рыжими - плохо храним!
Ты понюхай, чем пахнет родная земля,
И леса - слышишь? - глохнут, ори не ори.
Ты водицы испей из последних ключей,
Прошагай по росистым - последним - лугам,
Да с собой разберись: чей ты? Или - ничей?
Да не бойся стрелять, коли всретишь врага!
Боевой надеваю открыто доспех.
Нам пророчат успех? Значит, будет успех!
Боги шлют нам грозу? Это - наша гроза!
Только - надо живыми вернуться назад...
1989

БАЛЛАДА О ШТЫКЕ

Штык не имеет права голоса.
Он нем. Он сталь - без дураков.
Мы все - отточенные полосы
В рядах шагающих полков.

Мы движемся колонной плотною
К заре, блистающей в дали,
Дан путь знамёнными полотнами
И небо нам благоволит.

Идём. Лишь хрустнет под подошвою
Земля, и кованный каблук,
На горло наступая прошлому,
Издаст скрипящий чёткий звук.

Идём! Лишь мерно сталь колышется...
О, как прекрасен этот вид,
О, как легко в строю нам дышится,
Как немоты надёжен щит!

Наш лозунг стар, как древних колоссы -
Знай всяк, имеющий язык:
Штык не имеет права голоса,
Но он зато имеет штык!
1989

Снова лужи вокруг, снова капает,
В небе туч до звёзд наворочено,
Мутный дождик улицы лапает,
А шататься по ним до ночи нам.
Пыль стекает грязными хлопьями
Да водичка в ботинках хлюпает,
Но дверьми нам подъезды хлопнули
И - гуляй, рванина, да рупь гони!
Дождь по крышам стукает пальцами,
Плачет трубами водосточными,
Да по тумбам афишным бацает,
Как бухгалтер, считая построчные.
И гулял я по мокрому городу,
Влагу серую кожей впитывал...
То, что осень есть - это здорово,
А весна - наверное, спит она.
1989

Я не прятал лица и не рвал на груди я рубах,
Только вижу теперь, что сказал до обидного мало...
Это чёрные травы прорастают на белых холстах,
Это ржавое солнце из зелёного омута встало.
Это строки стихов оборвались пунктиром скупым
Под свинцовыми взглядами идолов, в злато одетых,
Это новые песни, корчась в пламени, плавились в дым,
Выедая глаза синей правдой кровавых рассветов.
В наших серых домах занавешены все зеркала -
Нам бы только в своём отраженье зрачков не увидеть,
Эта каряя пропасть мертва - всё забила зола,
И трава прорастает, ну да мы на неё не в обиде.
Кто-то снова колени в потаённых углах преклонит,
Смотрит в лики чужие, ожидая, наверное, чуда,
Но последний огонь догорает - вот-вот догорит -
И коричневый храм превратится в гнилую лачугу,
И багряная ночь на щеках уходящего дня
Проступает чахоточной кляксой сквозь свежесть листа...
Этот вечный огонь нам с тобою, как видно, родня,
Это чёрные травы прорастают на белых холстах.
1989

...И куранты пробили полночь - навылет,
И хрупкий булыжник под ногой рассыпался,
И раскалённые за день стены остыли,
И над городом чёрный глаз просыпался -

И тогда он встал в кровавой мантии,
И проклятье сквозь время перекинул мостиком,
И к нему с кладбищ рванули романтики -
Кости и клыки, клыки и кости там!

И тогда он, прозрачный и призрачный, как мрак,
Ухмыльнувшись, как повешенный в последнем оскале,
К ним обратился и сказал так:
- Я вас звал! - Они отвечали: - Знаем! -

Он сказал - наступила наша ночь,
Сегодня мы командуем небесами,
Гоните всё светлое из города прочь,
Насытьтесь кровью, напейтесь слезами!

Сегодня праздник последний наш,
Другим ночам не дано сбыться -
Так возьмите город на абордаж,
Сожрите все живые лица!

Вы пройдите по улицам мёртвым дождём,
На раны насыпьте соли покрепче,
Сегодня каждый, кто жизнью рождён,
Будет синей краской смерти отмечен!

И когда поднимется новый день -
Мы уже будем праздновать нашу победу,
И каждый, который в боях поседел,
Получит по кварталу к торжественному обеду!..

... Вился над башнями предрассветный дымок,
По мостовым стучали мертвецов ноги,
И никто не знал, что старый Сварог
Уже поднял меня по тревоге.
1989

ПТИЦА

Ой ты птица моя птица,
Птица вещая,
Мне уже не возвратиться
В родные края...
Ты не ворон, ты не сокол,
Ты не Гамаюн,
Я спою тебе высоко
Думу горькую.

Пролетали да по небу
Белы облака,
Из колодца злую небыль
Чёрный пёс лакал,
Да не вылакал - куда там,
Больно глубока,
А Ярило лик свой спрятал,
Спрятал в облака.

Кочевали по России
Души ратников,
Ничего-то не просили -
Не до праздников,
Им землицы бы да камня
Придорожного,
А душа в колодец канет
Тенью прошлого.

Как по плёсу, по разливу
Гонит ветер рябь,
Пролегла дорожка криво -
Было б что терять!
Нет ни веры, ни покоя,
Слова честного,
Только ветер волны гонит,
Пустынь чествуя.

Ой ты птица моя птица,
Веща птица выпь!
Ой ты чёрная водица -
Мне тобой не плыть.
Я приду к тебе до срока,
Ранней зорькою,
Да спою тебе - высоко! -
Думу горькую.
1989

Я с рожденья мечтал научиться мечтать,
Но пришлось научиться давить на курок,
Я в ладонях всю землю хотел приласкать,
Но земля умерла, а желанье - старо...

... И дороги, забыв про недавний урок,
Разлеглись, в полудрёме теряя себя...
Мне опять, мне опять не хватило дорог,
Значит - полем, болтинки росой серебря,

Значит - полем! И сталь холодеет в руке,
Все мечты в указательном пальце слились,
Я один на огромнейшем материке,
Вниз - бездонный провал, под ногами - карниз.

И ни ночи, ни дня, только - мушка да цель,
От бедра! Нажимаю и бью в третий глаз,
И, не зная ещё, что там будет в конце -
Шаг вперёд! Но опять сорвалось. Сорвалась...

Не мишень - человек. Не учёба, а - бой!
Здесь опять бродит смерть, значит - мажут не все,
Но история скачет военной тропой,
А в России тропа превратилась в шоссе...

В этом странном краю недопетых молитв,
Недописанных книг, недосказанных слов,
Где земля под ногами как порох горит -
Есть ли дело кому до убийц и шутов?

... И со всех плоскостей, с положений любых
Бьют - в мечту и в того, кто с мечтой уцелел!
С каждым днём вырастает цена на гробы,
А искусство стрелять здесь извечно в цене...
1989

Жёлтый свет по лесам - осень,
Слёзы падают с век - горе.
Промелькнула вдали просинь -
Нам сказало “прощай” море.
Луг пострижен под нуль. Голо!
Бродит ветер в стерне вяло...
Я поднял календарь с пола -
Лист последний рука смяла.
По течению плыть - грустно,
Надо против него плавать,
Но уносит реку русло,
А меня унесёт память -
И зелёным штыком тучи
Лес весенний опять вспорет,
Слёзы высохнут. Так - лучше...
А река - ей всегда к морю.
1989

Сбиты с фасадов гербы и сомнения.
Вот и подохло моё поколение...
В пыли пустыни и скалах Афганщины
Выбиты, выбиты, выбиты мальчики.
Порохом души повыжжены начисто.
Гнойные мысли в подкорке контуженной
Чавкают, корчатся, но дело начато:
Танками вновь города проутюжены.
Цели пристреляны, планы получены,
Инакомыслие залпом проучено.
Хочешь, не хочешь - а в струночку тянутся
Мысли, и тело, и вера афганца...
Те, что нас предали - смылись на пенсию!
Нас посылали расстреливать Персию,
Далее - Грузия, после - Армения...
Вот и подохло моё поколение.
1989

ВОСПОМИНАНИЕ О БУДУЩЕМ

Шпалы серые, рельсы ржавые,
Да кусты взбегают по насыпи,
Да взметнулись кедры державные,
Тяжкой хвоей мир опоясали,
Тянет в зиму небо белёсое,
Тишина туманом процежена,
Да стучат на стыках колёсами
Тени мёртвые, тени прежние.

Смотрит сверху вниз солнце мёрзлое,
Землю льдистой рукою трогая,
И вагон, что к смерти увёз меня,
Катит снова той же дорогою...
От судьбы своей - не откажешься!
Жаль, что рельсы небом оборваны.
Толь в петлицу - шпалой - уляжешься,
То ли - в насыпь, глиной отборною.

Прошибает червь мои косточки,
Плещет в черепе хлябь весенняя
И несёт от сопочки к сопочке
Этот путь меня во спасение -
Шпалы серые, рельсы ржавые!
Эти трассы смертью наезжены.
И стоят на стыках державы всей
Тени прошлые - тени прежние...
1989

Наши небеса
Очень высоко,
Не достать до них,
Не достать до них.
Вечные леса,
Сумрак да покой,
На реке огни -
Мы живём одни.

Нам не до небес,
Нам хватает дел,
Надо строить дом,
Да детей растить,
Сберегать огонь,
Думать о еде,
Да любовь при том
Надо сохранить.

Что куда бежит?
Время да река...
Что куда растёт?
Дети да леса...
Век давно прожит -
Не умрём никак:
Травы да огонь,
Мы да небеса...
1989

Нас гонит ветер перемен
Из края в край, из рая - в рай,
В чужие страны, например -
В Нью-Йорк, Париж или Шанхай...
Коробит ветви ураган,
Вот-вот, и - корни оборвёт,
В кармане греется наган -
Свинец готов начать полёт.
Струну то жар бьёт, то озноб,
Её трясёт то боль, то хмель,
Но ни к чему команда “стоп”,
Когда корабль сел на мель...
Ударит град, ужалит гад -
Часам плевать, они бегут!
Вот - славный город Ленинград,
Он был когда-то Петербург...
Холсты измазаны дерьмом.
Вся ваша гластность - самосуд,
А линчевать начнём потом,
Нас, может быть, ещё спасут!
...Но жизнь чужая нам не в прок,
Чужое золото - вдвойне,
А мы кричим, узрев пирог:
- А ну-ка, накорми парней! -
В мозолях задницы и лбы,
Дороги нет, сплошной ухаб -
Опять вся нечисть прёт на вы,
Где ж крик рассветный петуха?
...Не бог, не царь и не герой,
Стою, пою и мыслю я:
Когда война идёт за мной -
Она становится моя!
1989

Нам не слава нужна,
А последнее поминовенье,
Если есть в нём нужда,
У пропавшего здесь поколенья.
Не тревожили б нас,
Дали б в глину спокойно вернуться...
Здесь не храм, не лабаз -
Наши кости под мрамором гнутся.

Ночью здесь - ни души.
Пламя рвётся из груды цемента,
Да газета шуршит
По гранитным ступням монумента.
Декораций вокруг!..
Даже надолбы - метров по восемь,
И статуи подруг
Громоздятся на скользком помосте...

Ни колючки, ни рвов -
Всё снесли, всё под нуль заровняли.
Слышь, ефрейтор Петров,
Может, мины мы здесь рано сняли?
Нам оставить бы, брат,
Пару минных полей - для острастки,
Но тогда наш комбат
Так бы врезал - слетели бы каски!

Значит, выпало нам
Хошь ни хошь - а терпеть эту муку.
Где рука твоя там?
Cмерть себе забрала твою руку...
Ладно, чёрт с ним, лежим -
Не потеем, и вроде - при деле,
Скоро день прибежит...
Вон и звёзды уже поредели...
1989

Прости мне пьяные слова,
Стихи, написанные ночью,
Любовь - пунктиром редких точек
И песни - липче, чем смола,
И мысли, как всегда - вразлёт,
И кухню в дыме “Беломора”,
И день, багровый от кагора,
И голос - он все ноты врёт!
Прости за то, что я всегда
Один, когда мы даже вместе,
И вновь: прости мне эти песни
И наши странные года,
И бегство - к чёрту иль к беде,
И возвращение без грусти,
И что в себе несёшь мой груз ты
И - остаёшься в пустоте...
И что душа обожжена -
Прости, единственная вера,
Любовь, надежда, жизни мера
Со скромным званием - жена.
1989

Гони коней!
Скорей!
На плаху!
Из праха
Вставший - ляжет в прах,
Надев дубовую рубаху -
Последнюю из всех рубах.
Из ничего - вернёмся в нечто
И возвратим земле долги,
Нас разнесёт немая речка
Среди степей или тайги.
Мы растворимся в поднебесье,
Войдя во всё, войдя во всех!
Вот смех...
А так хотелось - песню...
Но кони - вскач, дорога - вверх!
Спины - не гнуть, держаться прямо!
Прощенья не с кого спросить!
...Ни грамма.
Я не пил ни грамма...
А дело было на Руси...
1989

Это - классика, парень, классика,
Это мы уже проходили:
И слепящие нити трассеров,
И огни ночной Пикадилли...

Насмотрелись уже до чёртиков -
Удивишь сегодня кого ты?
За спиною зачёты, зачётики
И бунты во имя свободы.

С голодухи брались за ножики
Да соседей брали за яблочко...
Оказалось - не тех стреножили,
Оказалось - брали порядочных?

Так что, парень, хлебнули всякого
И пощады мы - не просили,
Нас судьба под дых - нет, не плакали.
Мы, приятель, живём в России.
1990

Опять идёт сиреневый февраль,
Проклятый месяц - вечная потеря...
В окне - метели, в сердце - севера,
Мороз, опять мороз... Снега слетели.

Болит, опять болит... Февраль, увы...
А обещали ясную погоду -
Ах, карты, карты, как наврали вы,
Сыграли вместо увертюры - коду...

И я, склонясь пред вами головой,
Сгоняю в глубь души свои надежды
И думаю: когда б я был живой...
А я - всё между небом и землёй,
Всё между, между...

И от людей спасаясь от лихих
Я избегаю вместе с ними прочих,
И пишутся мне чёрные стихи
И белые, по северному, ночи.
1990

“ Два тирана - Иван да Пётр,
Да посол Сатаны Владимир...”
А.Мирзаян

Ни шагистика, ни грамматика,
Ни, конечно же, геометрия
Не была для нас обязательна,
Но - хотелось казаться мэтрами.
Видно, мало на кухнях спорю я -
Споры вынесло в периодику...
Мы уже наплевали в историю,
А теперь вот плюём на логику.

Только логика - штука страшная,
Историческая - тем более,
Надоело нам, видно, в гражданах,
В господа захотели что ли мы?
Правда, есть неувязка малая -
Мест господских не хватит каждому,
Ну а лишних - в рабы пожалуют...
Вот такая петрушка, граждане.

Президент есть, где был президиум,
А Совет парламентом выставлен,
И цедят сквозь губу - презрительно:
- Бунт холопий с аврорьим выстрелом!
Нажимайте смелее, братия,
Мерьте слюни с трибуны литрами -
Скоро вам родит демократия...
Может, Сталина, может - Гитлера.
“Родила царица в ночь не то сына, не то дочь,
Не мышонка, не лягушку, а - неведому зверушку...”

Я раба из себя - по граммам счёт -
И выцеживал, и выдавливал,
Я историю - без программ ещё -
Знал. И давнюю, и недавнюю...
Взбаламутилась в луже жижа вся !
На Россию гляжу распятую -
Мы, похоже, к Цусиме движемся,
Но - придёт весна сорок пятого!
1990

МОНОЛОГ СОЛДАТА
возвращающегося в свой полк пешком
через пол-Европы после госпиталя в конце
семилетней войны с Пруссией (монолог
внутренний, так как текст, произносимый
при этом вслух, публикации не подлежит).


Вот лес, вот поле, овраг, пригорок,
Большак, да тяжкий полдневный зной,
Буханка хлеба, свинец да порох,
Ружьё, и сам я - уставший, злой.

Вот пыль сухая, вот солнце в небе...
Моё богатство - турецкий нож.
Не прогадать мне с тобой в цене бы,
А то до дома не доживёшь.

При Кунерсдорфе я бил пруссаков,
Сам Фридрих - эвон! - от нас дрожал,
Был раньше Глухов - теперь я Страхов,
За десять лет я подорожал!

Вот догоню я свой полк на марше -
Коль жизнь так вышла - об чём грустить?
Крестьянин землю для хлеба пашет,
А я - врага чтоб к ней не пустить.

Налево - вера, направо - знамя,
Цари далече, где бог - бог весть,
Россию крепко штыком я славил...
России - слава, солдату - честь!
1990

Болею, опять болею,
Опять в голове - чугунка,
Опять трясёт лихоманка,
От свежего ветра - озноб...
На рею, пора на рею,
Вот пушка ударит гулко
И скрипнет снастей шарманка...
Снова не повезло...

Болею! Ну сколько можно?
Табак мой - трава травою
И руки не держат груза,
Им собственный вес тяжёл,
И немощь свою подкожно
Я, ощущая, вою,
Растёкся по креслу медузой,
То зелен, то сер, то жёлт.

Болею, давлюсь микстурой,
Уже неделя бессилья,
Уже неделя бессонья,
И смерти неслышный шаг...
С гитары спущены струны.
Крутую жизнь замесил я,
Но стал почти невесом я -
В чём только жива душа?

Болею... Ну ладно, хватит!
Пора вставать и работать,
Пусть тело моё качает
Разгул четырёх стихий -
Я тело срываю с кровати,
Сегодня - начало взлёта!
Я выпью горячего чая
И - сяду писать стихи.
1990

ВСТРЕЧА

По каменным плитам - шаги,
Эхо бросается в своды,
Грохочут шаги!
Это - шаги свободы.

Сорвался с креста Исус,
И встал во главе идущих.
Шагает Исус -
Камень, но - всемогущий.

Шагнули архангелы к нам,
Крылья содрав с извёстки:
К чертям этот храм,
Риз золотые обноски!

Шагаем к плечу плечо,
Давно мы жаждали встречи,
Свободу речём -
Сын божий и сын человечий.

Полночь - не время живых,
Время нечистой силы,
Но это же - мы...
Боже, ты их помилуй!

...Сереет и прячется мрак,
Петух опробовал голос,
Один только шаг...
Жаль,
что мы его
так и не прошли,
Не успели...
Жизнь раскололась!
1990

РАССКАЗ О НЕСОСТОЯВШЕЙСЯ ВСТРЕЧЕ

По щеке слеза катилась,
По ветвям прошёлся ветер...
Нам с тобою дня хватило,
Чтоб друг друга не приметить.

Осень в стены молотила,
Пробегала жёлтым лугом...
Нам с тобою дня хватило,
Чтоб не встретиться друг с другом.

Нет ни встречи, ни разлуки,
Мы остались незнакомы,
Но зато летели слухи
По космическим законам.

Дескать, это всё притворство,
Дескать, всё давно известно...
Отмеряли слухи вёрсты,
Слухам было интересно.

А в полях кружились листья,
В тучи пряталось светило...
Слово грянуло, как выстрел:
Им, паскудам, дня хватило!
1990

ПОСВЯЩЕНИЕ ОКУДЖАВЕ

Запускали мальчики кораблики из спичек
По весенним лужам, по ручьям болтливым,
Бегали, падали, то смеясь, то хныча,
А вода текла то прямо, то криво.

Но мальчики не видели того, что было криво,
Кораблики плавают - значит, всё прекрасно,
Крутят их, вертят волны-приливы...
Плавают по-разному? Так они же - разные!

Вон фрегат красивый с парусами белыми,
А вот это клиппер, быстрый и лёгкий;
Капитаны вышли из мальчиков смелые,
Волки морские - Вити и Лёхи.

Целую весну продлится навигация,
Выдержат мальчики бури и штили.
За ночь то, что вымокло - высохло, братцы,
То, что было порвано - мамы зашили.

Скоро солнышко спрячется за землю,
Ну а ночью волны очень страшны...
Дремлют деревни, города дремлют:
Кораблики уплыли, мальчики ушли.
1990

Спой мне песню, ветер, о далёких странах,
О морях великих, о горах высоких,
Вот наступит время, я тобою стану -
Пробежим по речке, в зарослях осоки.

Тёплою волною пробежим по полю,
Да поднимем зёрна мягкими руками,
Вознесёмся в небо, погуляем вволю,
Позабудем, как нас люди понукали.

Принесём прохладу высохшим от зноя,
Кораблям уснувшим паруса наполним,
Обовьём девчонку гибкою лозою,
Ласкового друга ей на миг напомним.

Путнику по дружбе костерок раздуем,
Подадим опору чьим-то слабым крыльям
Да обсушим лица во слезах, в поту ли...
На сухую землю дождь желанный выльем.

Спой мне песню, ветер, о далёких странах -
Век наш будет счастлив, да велик, да светел...
Вот наступит время - я тобою стану...
Мы с тобою - братья. Спой мне песню, ветер!
1990

Вот классический сюжет:
Расставанье неизбежно
И последняя надежда
Нас покинула уже,
Но мы всё ещё спешим
Объясниться, оправдаться...
Перед тем, как расставаться,
Говорим: пиши, пиши.

Что ж, напишем, кто на чём -
Кто на сердце, кто - на коже,
В дальний угол всё отложим
И по новой жить начнём.
И куда-то побежим,
Будем помнить о хорошем
И искать сравнений в прошлом
Всю оставшуюся жизнь.

И когда-нибудь - бог даст -
Снова свидимся случайно
И подумаем печально:
Жаль, что тот огонь погас.
Но подумалось уже:
Не зажечь ли свечку снова?
К возвращенью всё готово...
Вот - классический сюжет!
1990

Я долго шёл по слепящим следам века,
Горы вставали и снова падали в пыль,
Я умер раньше, чем начал быть человеком,
Я тот, кого ищут все, но люди слепы.

Моря заливали землю и высыхали,
Снега приходили и таяли, будто века.
Я шёл и видел, как звери вечность лакали,
Но кончилась вечность, а цель опять далека.

Менялось время - я тоже менялся, тоже,
Мой шаг потерял упругость, а плечи - стать,
Я жёстче стал, а может быть - только строже,
Я вижу дальше, но стал быстрей уставать.

Поле судеб открыто для тех, кто видит,
Люди смотрят, но видеть им - не дано.
Мне хотелось кричать: живите, творите, любите!
И я кричал... Но это было давно.

Я долго шёл по слепящим следам века,
Я видел кровь и слёзы - то там, то тут,
Я умер раньше, чем начал быть человеком,
Я - тот, кого ищут все, и никак не найдут.
1990

Я улыбку твою трогаю,
Я в ладони твои падаю,
Очень трудною дорогою
К тебе душу несу мятую.
В небе синем звезда ранняя
Мне укажет, куда двигаться,
Непонятно, за что ранен я,
Что мне кажется, что - видится.
Пособите мне, все дьяволы -
Договор подпишу кровушкой!
Я стопчу сапоги яловы
Да пройду через всё полюшко,
Я на камушек да - с камушка,
Через речку - я здесь, рядышком...
Слово доброе есть - лапушка,
Слово древнее есть - ладушка.
Чудо будет ещё - светлое,
Время будет ещё - доброе,
Моя песня, тебе спетая,
Ранит душу мою до крови...
Твою рифму ко мне - строгую -
Я стиху своему сватаю...
Я улыбку твою трогаю,
Я в ладони твои падаю.
1990

Я сегодня не пью,
Я сегодня - не гость,
Я ушёл из эпохи нетрезвых ночей,
Я в ладонях топлю
Снега белого горсть,
Я сегодня - весна. Я сегодня ничей.

Предстоящие дни
Порастают быльём,
Приговор изменению не подлежит -
Мы сегодня одни.
Мы сегодня - вдвоём.
Я - и память. И нам предстоит ещё жить...

Полыхает беда -
Подыхают слова.
Не вернуться ни в завтра мне, ни во вчера.
Стих прожит без следа.
Завершилась глава.
Лишь на час постарел я, да память - черна.

Сразу набело жить?
Я пишу черновик -
С грязью, кляксами, сальными пятнами рук.
Весь мой путь - виражи.
Я давно к ним привык.
Где-нибудь разобьюсь - смерть красна на миру.

...Вот вам времени горсть.
Надо что-то решать!
Вот он - я, но ещё не сошедший с креста.
Я сегодня - не гость,
Я сегодня - душа...
Извините меня - я сегодня устал.
1990

...И когда стало ясно,
Что на слово - достаточно сил,
Что надежда - напрасна,
Но чай с папиросами - будет,
Я прошёл к микрофону
И душу свою огласил:
Я вас всех ненавижу
И люблю. Всех. Вы слышите, люди?

Обжигаясь, глотаю
Ответную вашу любовь,
В шкуре дыры латаю
От пуль, прилетевших из зала...
Я поднялся на сцену
Как на бруствер, и не прекословь -
Я плачу эту цену.
Россия нас всех повязала!

Завтра снова Россия
Кровью губы мои оросит.
Обрываю басы я
На взмокшей от крика гитаре -
Видно, так было надо,
Чтоб родился я здесь, на Руси,
Где последних парадов
На каждого, в общем, хватает.

Не зовите меня
Ни в какие чужие раи,
Я судьбы не менял:
Здесь живу - здесь останусь навеки.
Я шагнул к микрофону
С гитарой, зато - без брони:
Я вас всех ненавижу!
Я люблю вас, люблю, человеки!
1990

БАЛЛАДА О ГРЕХЕ

Нам рано уходить в блистательное нечто,
Мы не познали всех непознанных вершин,
Но старость - это смерть, а мне б хотелось вечно
- На бога наплевав - грешить, грешить, грешить!

Грешить, кричат, грешно, но в строках и в постели,
За дружеским столом и в пламени атак
Я жизнь беру за грудь... Как, вы уже вспотели!?
Огрехи - не грехи, огрехи - это так...

Как сладостно грешить, как грех великолепен,
А мессий и святых - увы - не любит жизнь,
Не надо, чёрт возьми, закатывать молебен,
Позвольте о душу нисколько не тужить!

Нам жизнь дана одна - вот лучшая из женщин,
И хуже нет греха, чем жить в разводе с ней,
Жить - значит согрешить, не больше и не меньше,
Так научитесь жить и помнить о весне.

Когда ж накроет нас могильною плитою -
Мы обопрёмся на раскаянья костыль...
Я всех святых в себе нечаянно открою
И, все грехи свершив, подамся в монастырь.
Я всех святых в себе отчаянно покрою
И, все грехи свершив, отдамся в монастырь!
1990

ЦЫГАНОЧКА С ВЫХОДОМ,
а над выходом надпись:”Посторонним вход воспрещён”

Догорает жизнь впотьмах, как свечи огарочек,
Изначально, видно, был короток фитиль,
И такой уж выпал мне от судьбы подарочек -
Тьма сгущается вокруг, как ты не финти.

Вот на тонком стебельке распустились листики,
Не успели в сок войти - подошёл октябрь...
Может, знает кто-нибудь, есть закон баллистики:
Сколько пороху не сыпь - мы в земных когтях.

Занимается восход - спят ещё пожарные,
Вспыхнет факелом закат - спят они уже.
Бродят толпами коты, злые да поджарые -
Мужики на них глядят, с горя порыжев!

Знамя взмыло в небеса, с ветром мило трепется -
Ветер ниточки с него тянет втихаря...
Погляжу ещё в окно, пока свечка теплится -
Темнота! И фонарям - всё до фонаря.

Остаётся помереть по такому случаю,
Очень просто, просто так взять - и помереть...
И какого чёрта я слушателей мучаю?
Извиняйте, если что. Всё. Я кончил петь.
1990

... И сердце бьётся невпопад
И, вероятно, разорвётся...
Кому из нас теперь придётся
Покинуть этот райский ад?

Дорога сузилась к концу
И растворилась в поднебесье,
И мы стоим лицом к лицу...
Ты видишь - пред тобою весь я!

Но мне - пора. В отвестность стен
Уходит узенькая тропка...
Со мною ты простилась робко
И безнадёжно вместе с тем.

Здесь двое не пройдут, увы,
Здесь вся надежда - на удачу,
Но мой запас давно истрачен,
А твой - я не возьму взаймы.

И я растаю в высоте,
И в пропасти качнётся эхо
Успеха - или неуспеха...
Прости, что я тебя задел.
1990

Не будет меня, не будет,
Забудьте меня, и - баста!
Я сам унесу на блюде
Свой лик скуластый.
Я - первопричину понял:
Лишь смерть нам дарует тему,
А всё остальное горе
Взрывается скорым гневом.
И гонит к востоку небо
Костра роковую копоть...
Я был здесь светло - и слепо.
Пора бы и дальше топать.
Не будет меня - и ладно!
Считайте, что просто вышел
Из ваших объятий прохладных.
Считайте - рангом повышен!
И, не приходя в сознанье,
И сердце сжимая в пальцах,
Я вам прокричу сказанье!
1990

БОРИСУ ГРЕБЕНЩИКОВУ

Я зажёг костёр, и подбросил дров,
И поставил воду на чай,
Этот лес мне дал покой и кров
И позволил с чего-то начать,
И я почувствовал, как уходит боль
И я врастаю в мох,
И опять становлюсь самим собой.
Лес пришёл и лёг у моих ног.

Вот огонь из костра выставил ухо,
А я думал, что это - язык,
И всё вокруг обратилось в слух, и
Тогда я постиг азы,
И я начал петь то, что вижу
И то, что растёт во мне,
И тот, что ко мне был всех ближе -
Спрятался в моей коре.

Но когда наступит ночь -
Я выпущу его на траву,
А сам выну корни, и пойду прочь,
И листья с себя сорву,
И когда на мне не останется веток -
Я лягу и стану гнить,
И телом своим накормлю напоследок
Лесные огни.

И лес поднимется в небо,
Сомкнётся и закроет луну,
И кто-то пойдёт за мною следом,
А кто-то будет рвать струну...
И пусть паутина очень непрочна -
Я с лица её легко сотру,
Но паутинщик придёт сюда нынче ночью
И всё исправит к утру.

... И кто знает, какие сказки
Поведает нам вода,
В тихом омуте гремят бесовские пляски,
Рок-н-ролл свистят провода,
И ветер тянет в гудящих елях
Какой-то свой наворот,
И жаль, что мы - люди, а , скажем, не звери,
И жаль, что не наоборот!
1990

Из бездонных зеркал
На меня
Надвигаются серые люди -
Офицеры, ЗК,
Работяги,
Не знавшие утренних снов...
Я их вновь извлекал
Из глубин
Непрожитых, изломанных судеб,
Я их вновь изрекал -
Горлом шла
Эта чёрная, жаркая русская кровь!

Это мёртвое вре-
Мя на нас
Давит серым, прогнившим распятием,
Это лёд в ноябре
Полыхает
Закатным, предсмертным огнём...
Дьявол руки нагрел -
Да удрал
Вместе с богом, со старым приятелем,
Нам оставив запрет
Поминать
Даже имя своё.

Из бездонных зеркал
Извлекаю
Сожжённые, серые души
И немым языкам
Голос свой отдаю,
Возвращая возможность - запеть,
И заря далека,
И, наверное,
Вам их не хочется слушать...
Но я их изрекал -
Так внемлите!
Это чёрная, жаркая русская смерть!

Из бездонных зеркал...
1990

То ли время изменилось, то ли мы,
То ли жизнь теперь не стоит ни гроша,
Только строят нас в шинелях полевых,
Чтобы снова барабаном оглушать...

Вот и думаю: вопрос задать кому,
Или надобно язык мне прикусить?
...То ль пожар случился у меня в дому,
То ли это просто - осень на Руси...
1990

МАЛАЯ АПРЕЛЬСКАЯ БАЛЛАДА
(Памяти Михаила Анчарова) “Уходить - это вовсе не больно...”
М.Анчаров
Снова ветер пришёл,
Завтра будет апрель...
Тает полночь легко и покорно.
Нам совпало с тобой
Уходить на заре
По сигналу рассветному горна...

Нам совпало с тобой
Жить в России и петь
В середине двадцатого века,
Мы хлебнули удачи,
Мы видели смерть,
Мы все деньги раздали калекам.

Мы учились девчонок
Любить и богов,
Строить семьи, полки и заводы,
Мы сильней становились
От скудных пайков,
Мы не стали слабее за годы!

Мы ещё не умели
О свободе болтать,
Знали мы, что грехов не отмолим,
Кораблям нашим море
Ломилось в борта
И шпангоуты выли от боли.

Нам в пустынях дрожали
Дворцов миражи,
Превращённые в доты врагами,
Мы вернулись, полжизни
На бой положив,
Мы в боях наши песни слагали!

Это - новые строки
На старый мотив,
Это рёв восходящей ракеты!
Мы привыкла собою
Дороги мостить,
И в театры скупали билеты...

От простуд и обид
Нам пришлось постареть,
Но уходим мы так же, как жили:
Нам совпало с тобой
Уходить на заре -
Я открою все окна пошире!
1990

Нас не трогает сталь,
Нас минует свинец,
Нас боятся друзья,
Нам не верят враги,
Нас распятье не ждёт
И терновый венец
Не для наших голов -
К небесам мы строги.

Нас дороги зовут,
Но напрасен их зов,
Наши души легки -
Тяжелы сапоги,
Нам не надо побед,
Нам не надо призов,
Мы стоим на краю -
Но никто не погиб...

Наши лёгкие дышат
С другими не в такт,
И сердца наши чаще
Стучат и больней,
Мы пришли в этот мир
Из похмелья атак -
По кровавой земле,
По земле без корней.

Мы шагнули вперёд -
Слышишь, кто-то поёт?
Мы свалили богов
И подняли глаза -
И увидели солнца
Рассветный полёт...
Я рассвета лазурь
Взять на флаг приказал!

Нас не трогает сталь,
Нас минует свинец,
Нас боятся друзья,
Нам не верят враги,
Не для наших голов
Ваш терновый венец
И кресты не для наших -
Для ваших могил!
1990

КОЛДУН

Я чужое несчастье себе украду -
Через поле иду, сквозь оранжевый лес...
Я - всего лишь усталый, печальный колдун,
Две морщины на лбу, да избыточный вес,
Да седеющий волос в густой бороде...
Из под ног улетел запах умерших трав...
Я бы тоже вот так - из под ног - улетел,
Только силы не те, да сбежали ветра.
Вот и солнышко - маленький рыженький шар -
Как всегда, не спеша мне в ладони легло.
Будет чем ворожить. И, привычно греша,
В человека вхожу, как в подушку иглой.
Это всё уже было в назначенный срок,
Но тогда я не смог, я не верил в себя,
Я ведь только учился читать между строк,
А учитель был строг... О, снежинки скрипят...
Остаётся зима мне, да памяти гнёт,
Да последний полёт - как всегда, в никуда,
Да об камень башкою, как рыба - об лёд,
И, пожалуй, поймёт меня только беда...
1990

Зима... Да какая же это зима?
Сверху - не снег, а сплошные слёзы.
Похоже, зиму я прозевал,
Наверное, был не совсем тверёзый...
...А календарь открыт в январе,
А на картинке - снега искрятся...
Видно, и в небе - вор на воре,
Хоть и записаны нами в святцы.
Градусник спятил - влюбился в ноль,
Не оторвать уже две недели,
Вот и приходит во сне за мной
Белая тень прошлогодней метели.
Я в ней купаюсь, но это же - только сон,
А пробуждение - снова вода по стёклам...
Плещет в душе зимний дождик - совсем косой.
Вот и зима... Отчего же она намокла?
1991

Я бессмертен в пределах
Своего бытия,
Ты меня захотела -
Я себя потерял,
Я в тебе растворился,
Будто в море - слеза,
Я в тебе заблудился,
Мой волшебный сезам.
Я забыл про пароли,
Возвращение - бред,
Я по собственной воле -
Раб на тысячу лет,
Я иду за тобою,
Я - твой след на земле,
Бросишь - волком завою,
Сгину я на семь лет,
А когда выйдут сроки -
Поднимусь из огня...
Будут новые строки,
Только - не прогоняй!
1991

Наша память - я знаю - слаба,
Чтобы помнить всё то, что случалось,
Чтобы помнить всё то, что встречалось
Нам по жизни - дела и слова.
Что мы помним? Оттенок и звук,
Запах кожи и вкус ежевики...
Нашей памяти яркие блики
Ускользают - обмылком из рук.

Поспешая на дальний призыв
Забываем назад оглянуться -
Мы, конечно, не можем вернуться,
Впереди ожидают призы.
Ну а память - поверь - всё простит,
Иногда только в сердце достанет -
И мы снова проходим мостами,
Подожжёнными нами в пути...

Что мы помним? Оттенок и звук,
Запах кожи и вкус ежевики...
Нашей памяти яркие блики
Ускользеют - обмылком из рук,
Исчезают - подстать миражу...
Я в себе их, в себе запираю,
Как мозаику их собираю,
Да в картинку никак не сложу.
1991

Вот и день - ещё один - в память канул,
Ночь всё скрыла, как зола на пепелище...
Наливаю в кружку воду из крана.
В голове - мыслишки выхода ищут
И стучат в висках моих рваным ритмом,
Бьются в пальцах, да пером - по бумаге...
Эх, мне где-нибудь разжиться пол-литрой,
Да загнать их за леса, за овраги!

Снова яблочко по блюдечку катится,
Всё покажет, без утайки, по честному,
Завтра к богу мне идти, в ножки кланяться,
А я к богу не хочу, к небу тесному.
Мне земной покой пока ещё надобен,
Я не прожил, сколько мне полагается!
Как я кончу жизнь, в петле или на дыбе -
Это бога ну никак не касается.
1991

Извини за ненаписанную жизнь.
Возвращений не люблю - да что в них проку?
Мне опять друзья вставляют лыко в строку,
Ну а я сижу, точу на них ножи.

Мир нас силится подмять на свой манер,
Только мне претит прикид его крахмальный,
Но жить в обществе и быть вполне нормальным
Невозможно. Вот и я - тому пример.

Покупаю книги вместо колбасы,
И стихи пишу, хоть знаю: или - или,
В самом деле, нас ведь с детства не кормили...
А ещё люблю... Люблю ходить босым.

Вот такая, понимаешь, ерунда,
Вроде все слова давным-давно сказали,
Ни в Москве руды словестной, ни в Казани...
Но уверен я - не кончилась руда.

И шагаю я сквозь общество - босой,
И пою - по жизни - песни, как умею,
И держу в друзьях болтливого Емелю,
И не верю, что - художник Пикассо!
1991

Таков порядок в этом мире:
Кому - любовь, кому - дороги.
И я вхожу в число немногих,
Кто не подсчитывает мили.

Бегут дождинки восковые,
И тает ночь, и тает свечка,
И надо мной проходит нечто -
Душа, пробитая навылет.

Таков порядок в этом мире:
Кто был ничем - никем не станет.
Иду знакомыми местами,
Где нет имён и нет фамилий...

Уже не держит глаз картинку
И пылью стягивает кожу...
Когда-то были мы моложе,
Носили модные ботинки

И, каблуком ломая землю,
Рубили просто: или - или!
Таков порядок в этом мире...
Я сей порядок не приемлю!
1991

Синей струйкою рассвет растекается,
Убегает за леса ночь весенняя,
Нету разницы - писать или каяться,
И не вижу для себя я спасения.

Не спасают ни стихи, ни молчание,
И не то, чтобы грехов много нажито,
Да не верю я в единоначалие
Бога, дьявола, начальника каждого.

Извернётся хоровод пьяных бабочек,
Захмелев от света, в стёклышко вдарится...
Ну а если, скажем, выключить лампочку?
Разлетятся, никого не останется.

Кто им царь и бог? Рука, что над клавишей...
Этой властью мы что водкою напились!
Кто же нам то будет щёлкать, товарищи?
Мы ж не бабочки кажись, гомо сапиенс!

Вот рассвет уже за окнами плещется,
Дворник шаркает по камню метёлкою...
И чего мне только ночью мерещется!
Я сижу и тихо клавишей щёлкаю.
1991

Твоё лицо во сне приходит
И открываю я глаза,
И вижу - за окном гроза
Иль вьюга бродит.

Природа время не считает,
Лишь перелистывает дни,
И - невозможными цветами
Горят огни

Ночного города. Пустыня!
Слепой неласковый рассвет
За окнами опять застынет.
Тебя здесь нет...

И сумрачное утро в муках
Готово новый день рожать...
Пусть сон лишь - ни письма, ни звука -
Я буду ждать.
1991

БАЛЛАДА О РОССИЙСКОЙ СМУТЕ

Мы распрощались с матерями,
Мы превратились в вороньё...
Крича молитвы, матеря ли -
Мы где-то правду потеряли.
Враньё, враньё, везде враньё!

Сломалось что-то в человеке,
Россия встала на дыбы
И - кровью набухают реки,
И стонут новые калеки!
Гробы, гробы... Везде гробы...

По небесам - полночной мглою
Дымы горящих городов,
Кругом враги стоят стеною -
Сейчас, сейчас мы их умоем...
А если нету их, врагов?

Но - воспалённые рассудки
Не в силах истину принять
И бой кипит, слепой и жуткий,
И шутятся кроваво шутки:
Стрелять, стрелять, ещё стрелять!

Из сердца изгоняя жалость,
На порох обменявши ум -
Россия на курок нажала.
И мы сжигаем на пожарах
Свою - и Родины - судьбу.

Под яркий цвет любого флага
Орём ненужные слова
И в голове бурлит, как брага,
Свобода выстрелить во брата
Из воронёного ствола!

Там, над дымами - небо сине,
Там не стреляют и не бьют...
Добром ли вспомнит нас Россия,
Осиля боль, и смерть осиля?
Какие песни нам споют?

...В руке сминаю папиросу
И досылаю в ствол патрон...
Ответов нет. Одни вопросы.
Ответьте мне, великороссы!
Потом? Потом... Когда - потом?!
1991

... А ещё бывает так:
Просветлел восток победно,
Но удачи - на пятак,
И надежд - на грошик медный,

И притягивает край,
Всё вокруг давно постыло...
Ты каратель - так карай!
Не свести уже мосты нам.

И на разных берегах
Мы одну встречаем осень,
Разделяет нас река,
Неподвижных нас - уносит.

Только где-то есть исток,
Там земля ещё едина...
И летит письма листок -
С расставаньем поединок.
1991

Мне б из примуса Бегемота
Керосина всласть нахлебаться!
Помирать уж как неохота,
Но ещё трудней - побираться.

Побираться перед толпою,
Что сидит в полутёмном зале...
Не принять мне с верой слепою
То, что зрители заказали!

Здесь душа, как слепая нищенка,
Бьётся с мозгом, в желудок павшим,
И глаза, как два гнойных прыщика,
По карманам соседа пашут...

Слышу крик - не вини убогого,
Их среда, их эпоха калечила...
А меня она что - не трогала?
Нет, не люди вы - человечина!

Знаю, ждёте другого исхода -
Ядом брызнул ваш взгляд липучий...
Помирать - и впрямь неохота,
Побираться я - не приучен!
1991

ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА ВОЛОШИНА

Ряды смыкаются бойцов,
Встают друзья на место павших...
Уже не различить лицо
На групповых портретах наших.

Ещё мы в памяти храним
Нечастые - что горько - встречи,
Ещё церковные хоры
Молитвой душу не калечат,

Ещё не прожил, что хотел,
И ночь ещё приемлет песни...
... А лес-то за ночь пожелтел.
Видать, опять дурные вести...
1991

Замело бы меня белой метелью -
Схоронил бы душу я за снегами...
Ведь не пью уже вторую неделю,
Да качается земля под ногами.
Ввысь тяну - так ветер в сторону сносит,
Зарываюсь вглубь - земля не пускает,
В море кинусь - волны на берег бросят,
И стихи идут кусками, кусками...
От осенних ливней в доме не спрячусь:
Подниму лицо да веки прикрою,
Может, люди не поймут, что я - плачу,
Может быть, сочтут пустою игрою.
Стороной, глядишь, пройдут, не окликнут -
Вот и славно! Объясняться не надо.
... На дворе деревья мокрые никнут.
Всё неладно у меня. Всё - не ладно...
1991

Вся суета сует была напрасна:
Нас праздно встретил вновь рождённый день
И объяснил, что масляное масло,
И что вода - мокра, прохладна тень,
Что истинная музыка - беззвучна,
Что высшая поэзия - нема,
Что человек - произведенье штучное,
И что двух одинаковых - нема,
И что огни ночные светят ярко
Лишь потому, что солнца в небе нет,
Что всякая душевная помарка
Всегда таится в самой глубине,
В вине нет также истины, как в боге,
Итоги нужно подводить с умом,
И каждому нужны свои дороги
И нужен дом. Или - не нужен дом...
1991

ПОГРЕБАЛЬНАЯ

Это - время луны. Это - волчая ночь.
Головешки погасли последней избы.
Разворочены стены. Из города прочь
Кто сумел - убежали. Кто остался - мертвы.
Пахнет гарью и падалью. Вопли ворон
Раздирают погостную вязкую тишь...
Кто сражался - мертвы. Остальные - в полон
Сведены. Мать-земля, ты врагам не простишь!
Да и мне не простишь, что остался живой,
Не убит, не поранен в смертельном бою...
Но ты знаешь, вот так мне вдвойне тяжело.
Я один погребальную песню пою.
Я шелом свой помятый на землю кладу
Да иззубреный меч. Это - время луны!
Я не крал себе жизнь, оказалось - краду...
Шёл я полем, а там - валуны, валуны...
Басурмане умчались, теперь - не догнать,
Сердце рвётся бежать - ноги вот не идут.
Полегла в тяжкой сече последняя рать -
Я остался один на беду, на беду...
И один я стою на стене крепостной -
Под стеною спит город, холодный, пустой,
Жгу костры на стене, на валу ли я -
Это время луны, только нету луны.
Новолуние...
1991

Извини меня - я не мастер,
Я пока ещё - подмастерье,
Карту сбросил бубновой масти -
Не стелить сегодня постель мне!

За окном пузырятся лужи,
Догорает свеча в шандале.
Поглощаю холодный ужин.
Только б рифмы не опоздали...

А бумаги не хватит снова,
Значит, буду писать плотнее,
Я пространством бумажным скован,
Мне бы вырваться, но - не смею.

Пляшут яркой бесовской пляской
В воспалённом мозгу картинки,
Их бы в строчку - силком ли, лаской...
Рвётся строчка, как паутинка.

Не вписаться в дугу крутую,
Ускользает живое что-то...
Обливаюсь потом, рифмую,
А всего-то на час работа.

Прорвалась бумага под словом -
Тяжела оказалась ноша.
Пусть смеются, мол, парень сломан...
Нет, не сломан - назад отброшен.
1991

Приходите в гости к Мане,
У неё дыра в кармане,
Но зато уютно в доме и спокойно для души,
Самовар поставит Маня,
Самовар нас не обманет -
Чай получится отменный, и баранки хороши!

Мы беседуем за чаем
И часов не замечаем,
И баранки поглощаем, утираем пот со лба,
Самовар тихонько млеет,
За окном уже светлеет,
Скоро нас проводит Маня к остановке у столба.

Завтра я скажу соседу,
Дескать, в среду я уеду,
К Мане я поеду в среду пить горячий крепкий чай,
Чтоб сосед по телефону
Отвечал моим знакомым:
- Он поехал в гости к Мане на заставу Ильича.

Так что, братцы, извините,
Я по средам - не воитель,
Вы меня не соблазните ни закуской, ни вином!
Самовар поставит Маня -
У неё дыра в кармане,
Но зато есть дом у бани и баранки в доме том.
1991

Пролетала вьюга над белым полем,
Заметала вьюга следы мои снегом,
И шли мы по полю, и было нас двое:
Вьюга - да я. И не видно неба...

Выл на сотню глоток омут белёсый,
Будто вся нечистая сила ожила,
Одиноко во поле стояла берёза
И вокруг неё меня вьюга кружила.

С этого круга никак не сойти мне,
Куда ни пойду - прихожу обратно...
Посадили в клетку меня, посадили
Чтобы было в поле гулять неповадно.

Так я и метался, пока не стемнело,
А когда стемнело и вьюга угасла -
Оказалось поле вовсе не белым,
И не полем вовсе, а - площадью Красной...

... Я домой вернулся, отогрелся малость,
Да двойной перцовой принял с мороза...
Что-то с памятью моей... Видно, сломалась.
Так я и не вспомнил, где ж там берёза.
1991

Убегать пора из тепла -
Для тепла уже срок истёк.
Отражается от стекла
Спички вспыхнувший огонёк.
Пляшет пламя в моей руке,
Обжигая светом глаза,
Точно где-то невдалеке
Навалилась на мир гроза...
Ветер взламывает пейзаж,
Позолоту сдирая с душ,
Эта осень пошла в тираж
И оркестр играет туш.
Ветер носит обрывки нот
Вперемешку со злым огнём,
Как в забытом немом кино...
Всё проходит. И мы - пройдём!
... Убегаю к снегам, к снегам,
В холода, в холода бегу.
Я всю жизнь себя постигал
И - постиг себя. На беду...
1991

... А и воздух в моём лесу!
Как медвяный, хмельной настой!
... Нарисуй мой лес, нарисуй -
Слышь, художник? - пока босой,

Пока пишешь не за гроши,
Пока можешь прочесть - прочти!
Напиши меня, напиши
Для людей, забывших почти...

Нарисуй золотой убор,
Зеленеющий прядью трав,
Только - чур, дружок, уговор:
Нарисуй ты меня с утра.

Нарисуй ты меня, как есть:
Как стою, от росы седой,
Только в душу ко мне - не лезь,
Там тебе не найти следов...

Скоро ты в города уйдёшь,
А вернёшься когда ли ты?
... Ты пиши меня, ты - поймёшь.
Не скрывай моей доброты.
1991

Душно мне в домах человеческих,
Видно, что-то судьба напутала,
Так и хочется в землю лечь с тоски,
Да травою чтобы укутала...
Мне бы выйти из клетки каменной,
Чтобы стенами - только лес стоял...
Даром что квартира - не камера,
А нашёл бы другое место я.

Обернуться бы волком бешенным,
Серой нечистью, богом проклятой,
Но судьба моя где-то взвешена,
В человечее тело отлита...
Полыхает древнее зарево,
Да не чуют его каратели...
Что ж вы, суки, крестов наставили,
Вбили в душу Земли-Праматери?

Я вернусь к себе, обрету покой,
Примет лес меня и вода - поймёт...
... Вон огонь играет моей рукой -
Не согнёт меня ваш бог, не согнёт!
Я пока притаился в омуте,
Своего ожидаю выхода,
Я ведь - оборотень, я - обратень,
Будет время - гульну неслыханно!

Проживу судьбу, прогоню тоску,
Стану снова я, кем захочется...
Человечье стадо идёт в разгул -
Скоро время его закончится!
Будет лес стоять, будет вечен лес,
И река моя не изменится...
У земли людская грязь на челе -
Перемоется, перемелется.
1991

Закончилось лето, и как-то внезапно
Снега подступают, и мы - отступаем,
И катится солнце с востока на запад,
Зима навалилась, на ласку скупая.

В оврагах бездонных бездомные звери
Берлоги отрыли, спасаясь от стужи,
И мы запираем последние двери:
Не нужен нам холод, и ветер - не нужен...
1991

Я знаком с небесами -
Что мне ваши срока?
Сколько раз вы бросали
Меня, дурака,
И смеялись при этом,
И трезвонили всласть:
Дескать, вот над поэтом
Абсолютная власть!
Только хрен вам, не вышло,
Я сорвался с крюка,
Я сыграл третьим-лишним,
Моя поступь - легка,
Вы же - руки ломайте,
Пускайтесь в распыл...
Я вас забыл!
Поимённо не помню
И лиц не держу,
Лучше каждой потом я
По песне сложу,
Не стараюсь обидеть,
С плеча не рублю,
Вы меня ненавидите-
Я вас люблю!
1992

Мне бы в штопор войти, в штопор,
Да с последним витком - в землю!
Сколько ж можно судьбу штопать,
Сколько можно болеть немью...
1992

Ночь сбежала на запад,
Но память - свежа,
Я на тормоз нажал,
Да асфальт не держал:
Подскользнулась судьба,
Да и - юзом пошла
В предрассветный кошмар,
Где дорога - страшна...
Нас погнала в болото
Заветная блажь,
Помирать - неохота,
Да умрёшь - не продашь!
А живой - будешь пойман
И выпотрошен,
Но - осталась обойма
И рай в шалаше.
И во рту пересохшем
Даже горечи нет,
Только вой по усопшим...
Вот - в небо билет:
Чёрный след на асфальте,
Обгорелый остов...
...Вот теперь - наливайте.
Для начала - по сто...
1992


Солнышко,
счастье моё ясное!
Не покидай меня,
ну,
хоть мысленно...
Хочешь -
кромсай сердце мне
ястребом,
Хочешь -
поставь точку во мне
выстрелом.
Хочешь -
согни подковой меня.
К удаче
Я талисманом стану твоим
верным...
Будь палачём моим,
смехом моим,
плачем -
Я воскресением буду твоим
вербным!
1992

Как хорошо, когда сомнений нет,
Когда всё ясно, коротко и просто:
На все ответы есть свои вопросы,
Известна цель, есть до неё билет...
До станции с названием “Париж”.
Вагон качнуло бережно на стрелке...
Все беды позади, глупы и мелки...
Как весело, когда мосты палишь!
Отрезан путь для памяти ночной,
Не проскочить ей сквозь густое пламя -
Не саламандра всё-таки, а - память...
А мы - по новой песенку начнём.
Допустим, так: когда сомнений нет -
Всё хорошо, всё коротко и просто.
В открытый океан уносит остров,
Ненужный, как просроченный билет,
Недобрый ветер тискает волну,
Натужным воем оглашая берег...
Да, песенку весёлую мы спели.
... А хорошо бы спеть ещё одну!
1992

Я в ладонях твоих - будто маленький лист,
Уношусь в небеса, глубоко-глубоко...
Покачай меня, в звёздах постель застели,
Одеялом зелёным - травою - накрой,
Обними мою голову в медленном сне,
Сон - не явь, и тебе не составит труда...
... Я на землю ложусь, на траву или снег,
Я хотя бы во сне возвращаюсь туда...
1992

В свете реклам,
нахальных,
броских,
Кричат заголовки газет:
Такого поэта нет -
Маяковский,
И человека такого
нет!
Никто
его стихов бредовых
По доброй воле читать
не станет!
... А ну-ка,
выйди,
который бедовый...
Я за него постою.
Стихами!
* * *
В Москве,
торгашеской,
замусоленной,
Витийями
вся бумага испачкана...
Был бы жив
- ничего особенного -
Он бы сейчас работал
прачкою.
Стирал в порошке бы,
стирал в порошок
Мастеров словестного блуда;
Ах, как бы было тогда
хорошо...
Радуйтесь!
Ему не вернуться
оттуда.
... Я понимаю
любителей брани:
Что делать?
Таланта не дал господь...
Зато,
нажравшись какой-нибудь дряни,
Так просто -
молоть,
и молоть,
и молоть...


Подняться рядом
с любым
и всяким,
По плечу
похлопать его свысока:
Мол, вы, Маяковский, не поэт -
сявка!
Вот я - поэт!
У меня - строка!
Я губы разрываю
в крике,
Я всех сметаю
у слов на пути,
Смотрите:
мои выходят книги,
А ваши -
давно сданы в утиль!
... Жаль,
упразнены
дуэли,
Мерзавца
не поставишь
к барьеру...
Вы,
которые человечены
недоели,
Послушайте,
прежде чем делать карьеру -
Спасибо скажите мне
за науку,
За добрый совет,
что дать вам хочу:
Будьте осторожны -
не отшибите руку,
Когда
будете хлопать его
по плечу!
1992

Покидаю себя,
Покидаю страну,
Ухожу - не любя,
Ухожу - как тону.
Навсегда ухожу
От сомнений и смут,
Вот багаж уложу -
Пять минут, пять минут...
Пять минут ещё - росс,
Пять минут я - не трус,
В эту землю пророс -
Вот сейчас оборвусь.
Я - последний матрос
На борту корабля,
Кто не верит всерьёз,
Что пропала земля.
Закружусь на ветру
Как осенний листок
И на запад уйду...
Лучше б мне - на восток.
Лучше здесь помереть,
Чем жить вечно в раю!
... Мне ж на поезд успеть -
Так чего ж я стою?!
... Покачнулся перрон -
Из полона в полон...
Водят строчки пером,
В горле слово - колом:
Ни прощаться нет сил,
Ни прощенья просить...
Как же нас унесли
Времена от Руси?
1992

С востока дунул свинцовый ветер,
Исчезло солнце в багровой мути -
Ты снова, парень, на шаг от смерти,
Тобой дорога как хочет крутит.
Твой путь - во мраке, твой меч - сломался,
Зовёт трясина обманным светом...
Куда идёшь ты? Зачем сорвался?
В какого бога ты веришь слепо?
Ощерив пасти взметнулись горы
И нет надежды на помощь свыше -
Ты одинокий идёшь и гордый
И песню смерти за ветром слышишь.
Ты гибель примешь не на миру ведь,
Никто поход твой воспеть не сможет.
Ты видишь: ветер в горах пирует
И кости прошлых безумцев гложет.
Твой шанс последний, бесследно малый -
Не оступиться, не возвращаться...
Иди, мой витязь, больной, усталый,
Жаль, до тебя мне не докричаться.
1992

Я люблю Вас, Ваше Величество,
Так, что сказать - не хватит слов!
Давайте не будем жечь электричество -
Я слишком долго сидел у костров,
Давайте погасим все лампы в доме,
Возьмём настоящий огонь - свечу...
Я перед Вами - как на ладони!
Ваше Величество, я Вас хочу
Чувствовать кожей ежеминутно
И каждодневно в Ваших глазах
Видеть, как наступает утро...
Вот всё,
что я Вам
хотел сказать.
1992

Это очень смешно,
наверное,
Когда огромное
корчится тело,
Когда всё тело -
сплошные нервы,
И слово - больно,
не то что - дело.
Когда глаза,
обугленные,
страшные,
Смотрят на тебя
из привычного зеркала,
А память бодрствует,
как вечная стража,
И надежда
почти совсем
померкла...
Конечно смешно,
когда весь свет
Сошёлся на одном человеке
клином,
А я за ночь старею
на тысячу лет,
Как планета,
на которой меняется
климат.
Куда бежать,
тем более - от себя?
Некуда!
Никуда я
от тебя
не денусь...
Я - земля,
которую
народ населял,
А в итоге остался исключительно
демос.
Смешно!
И ты
смех приготовь,
Посмейся
надо мною
вволю...
Но это и есть она -
любовь.
Счастье,
смешанное пополам
с болью!
1992

Догорает ночь бессонная,
Тает свечкой в блюдце маленьком...
Бог устал слова подсовывать:
Что, мол, щёлкаешь ебальником?
Под диктовку пишешь весело,
А своих мыслишек - нетути?
Снова жопа перевесила
Иль опять ошибся в методе?
Иль боишься слово бранное
Обронить в куплете случаем?
За окошком - утро раннее,
Мы всю ночь друг друга мучаем!
В черепной твоей коробочке
Мозга нету ну ни грамма-то!
Ладно, слушай: мы, на лодочке...
Запиши хотя бы грамотно!
1992

“Он жил ужасающе далеко,
господь бог”
Пер Лагерквист
“Палач”
Был бог стар
и седобород,
В его глазах
стояла осень.
Шёл дождь,
и шёл к богу
народ
И шептал:
“Просим!”
Покажись,
великий боже,
Воздай каждому
по заслугам!
Видишь, люди -
кости и кожа,
Слышишь?
Что ни слово -
ругань!
Вера кончилась
на распятии,
Палач - и тот
уронил слезу...
Христос говорил,
все люди - братия,
А ты
не замечаешь,
что делается
внизу?
Храмы вернули...
Кому?
Торгующим?!
Милосердие проявили -
к ворам!
... А мы ведь застали
ту
весну ещё,
Мы слышали голос:
“Вставайте!
Пора!!!”
И мы - поднялись,
и мы - поверили...
А вот теперь -
стоим пред тобой.
Те песни,
которые тогда
пели мы -
Превратились в вой!



Может быть,
он уху твоему
сладок,
Может быть,
так
ты жизнь и задумывал,
Но в наших сердцах
нет
лада,
В наших руках -
винтовок тулово.
Ещё есть время
остановить смерть!
Хотя бы -
на последней ступени
эшафота.
Для этого не надо
много
уметь -
Слово сказать!
Слово...
Всего-то...
Но молчал
седой
усталый бог.
Слов - не было.
А может -
слуха.
Над потухшей лампадой
истаял дымок...
Слёзы высыхали.
Было сухо.
1992

ПОМИНКИ
(Юрию Шевчуку)

Я вижу во сне позабытые лица -
Идущие мимо, бегущие следом...
Справляет поминки глухая столица
По старым знакомым за долгие лета.
Справляет поминки, поёт аллилуйю
И в небо бросает салютные блики,
Её поцелуют, вот-вот поцелуют
Ослепшие губы великих безликих.

На старых дорогах прошедшие тени
Закрыли державы сквозное раненье,
Но их не заменит никто, не заменит -
Справляет поминки моё поколенье...
А зеркало врёт нам, что мы - молодые,
Никто не заметит, как мы постарели,
Мы всё ещё учим начала латыни
И предпочитаем гуашь акварели.

... Усталые люди уходят на запад -
Оборваны крылья, отрезана память.
Мы падки, как мухи, на сладостный запах...
Кого тут стесняться? Нам некуда падать.
Сырая земля изогнулась удобно,
Готова принять нас в любое мгновенье,
А мы причитаем:”Так богу угодно...”
Справляет поминки моё поколенье!

У старых богов - зачумлённые лики,
У новых богов - и того не осталось,
Справляют поминки, доносятся клики...
Как нонеча славно нам всем пооралось!
Закат растворился в полуночных звёздах,
Оскаленный череп повис в поднебесье,
Уносит пустую посуду апостол -
Справляет поминки весёлая плесень.
1992

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Ушёл.
В себя.
В безумие ночи.
Тьма.
Боль -
не вынести такую.
Потом услышал:
небо хохочет...
Со всех сторон меня
атакуют.
Вернулся.
Снова -
в своём ряду.
Иду
уже сто лет
кряду.
Из себя построил
редут -
Все армии лягут
вокруг да рядом...
Но -
прохлада руки на лбу,
“Здравствуй” -
шепнул
единственный голос.
Редут затих.
Прекратил пальбу.
Тьма
молнией раскололась.
Грудная клетка?
Нету её!
Растворилась в крови кипящей!
Ты слышишь -
сердце
литавром бьёт,
Ты видишь -
вот он я,
настоящий:
Не мессия,
поучающий свысока,
Не зверь,
несущий на голове
два нароста -
Я
рукой достаю
облака.
Хочешь звезду с небес?
Запросто!



Хочешь -
по траве
рассыплюсь росой,
Твоё отражение -
в каждом карате,
Хочешь - буду
берёзовый сок.
Пей!
Меня
на всю жизнь
хватит.
Хочешь - буду
первый снег:
Невесомость и безоглядность...
А хочешь -
буду
просто человек.
Который любит.
Который -
в радость!
1992

День сер.
Небо - мразь.
Звук смел.
Слово -
власть!
Тьма зла -
Зря!
Глаза
Зрят:
Лес жёлт,
Рыж лис,
Осень жжёт
Палый лист.
Сон мелок.
Не до сна!
Дупло
для белок.
Ствол.
Сосна...
Фитиль прикручен -
Тлеет еле.
Я приручен.
Не во сне ли?
Сон - явь.
Вечен почти.
Это - я.
Возьми.
Прочти!
Лампа напротив.
За окном -
сад.
Привычно,
вроде...
Рассвет.
Слеза...
Сон вышел.
Я - нет.
Взлетаю выше
На волне.
Крыла взметнул
Среди светил,
Тебя одну
Зову:
Лети!
1992

... А на заре - играл горнист,
С волны срывая стаю чаек,
И падал дождик на карниз,
И пахла осень крепким чаем,
И ветер шлялся по садам,
Нестойкий, будто - захмелевший,
И провисали провода
Над полем, на зиму умершим,
И в оловянный небосвод
С той стороны светило солнце,
И по дороге топал взвод
Не то - солдат, не то - чухонцев.
Летели брызги из-под ног,
Бессильно лето растворялось
И я немножечко продрог,
Как вся земля - почуяв вялость...
1992

Прекрасна ночь! Строка бежит,
Табак чуть слышно в трубке тлеет,
В окне мерцают миражи:
Пиратский парус, труп на рее,
Разбитый ядрами фальшборт,
Подёрнутые тленом снасти
И порт - мне незнакомый порт -
И грозный призрак высшей власти.
Рассвирепевший капитан,
Проклятьем небо содрогнувший,
И Тот, идущий по пятам
И рыщущий по наши души...
Но, выстлав вымпелами даль,
Растает флот в рассветном небе,
И кто-то выслужит медаль,
А кто-то - сон в холодном склепе,
И будет за окном бело,
И будут шквалы в стёкла биться...
... Торопятся строкою сбыться
Грядущий сон и сон былой...
1992

В желудке пусто, как в раю,
Кишка кишке поёт Шопена,
Желудок мой привык к вранью:
Что чай, что пиво - только пена!

Желудок думает: ну вот,
Опять в меня залили воду,
Да что я вам - водопровод?
Нельзя же так губить природу!

Нельзя же так меня постить,
Я ж за питание в ответе...
Пойми, желудок, и - прости,
Но - в кошельке гуляет ветер.
1992

То ли кровь пролили, то ли - спирт. Мокро!
В темноте метель поёт и бьёт в окна,
Задувает фитилёк сквозняк льдистый
И листает писем палые листья...

На дворе буран, в душе - тоска штилем,
Колокольни клонят до земли шпили,
Поле замело снегами - нет поля,
Видно, этот мир тоской моей болен!

Я шагну на улицу, хлебну вьюги...
Что мне все ветра? Я сам себе - флюгер!
Всё равно вернусь к тебе, мой лес отчий,
Да издам короткий, злобный вой волчий...

Я не стану выбирать себе тропки,
Напрямик скользну сквозь этот снег топкий
Да на тонкий лёд - реки моей спину -
Выскочу... И там я, может быть, сгину.

... Подошёл рассвет, метель прошла мимо,
Боль утихла, снова правит день миром -
Прочь гоню тоску, устал я быть слабым...
На дворе - зима.
Белеет снег.
Саван...
1992

Закрывает глаза город белых ночей,
В небо выбросив руки разьятых мостов -
Я сбегаю к тебе, я сегодня - ручей,
Я впадаю в Неву, в этот чёрный простор.
Мою душу вспорол петропавловский шпиль,
Что теперь мне - Сион, что теперь мне - Тибет,
Ты прими меня, Питер, и дай мне дожди,
Я зализывать раны приехал к тебе!
Я нашёл в себе силы уйти от погонь -
Этим небом свинцовым бинтую себя...
... Отзывается пушка команде “огонь”,
В отсыревшие трубы горнисты сипят -
Просыпается город, и я - ухожу
Неприметною тенью, волной на Неве.
Я живу по лучу, я иду по ножу,
Если скажут, что я отступился - не верь!
Расцарапали небо твои флюгера,
В небе синь проступила - вот-вот рассветёт -
Я сто раз уходил, я сто раз умирал -
Я вернусь к тебе, Питер, поэт и бретёр!
Я вернусь! Даже мёртвый я встану на зов!
Я, исчадие войн, я, приёмыш зари,
Я со дна подымусь, из балтийских низов...
Будет худо тебе - ты меня позови!
1992

Мы, видимо, ошиблись в выборе,
А признаваться так не хочется,
Что наши козыри повыбили,
И что игра вот-вот закончится...
То бог, то чёрт судьбу тасует, и
Её сдаёт рукою шулерской -
Ну что же вы, друзья, пасуете?
Ведь смерть пока - всего лишь - у виска.
Ещё осечка может выдаться
Иль холостым заряд окажется,
Ещё есть шансы в люди выдраться
И в этой жопе не измазаться,
Надежда - шлюха всеизвестная -
Ещё посиживает рядышком,
Ещё для бегства знаю место я,
Где скорлупа скрывает ядрышко.
На карту пусть пеняют слабые,
А нас - пойди, поймай на мизере!
Который там Надежду лапает?
Отстань, а то - ментуру вызовем.
А можем сами, в междуглазие
Заехать пару раз соколику -
Тогда и будешь петь нам лазаря,
Изображать, мон шер, покойника.

Мы обыграли бога начисто,
А сатане набили морду мы,
Что значит, брат, борьба за качество,
Что значит, брат, считаться гордыми!
Игра закончилась - с победой мы
Пошли по миру ли, по свету ли,
На встречу дням, пока неведомым...
Посмотрим, что потом последует!
1992

Уходит пароход в ноябрь,
Сбегает прочь от ледостава,
И пристань ёжится моя,
Скрипят помёрзшие суставы.
Сырые доски кроет лёд,
Пока ещё несмел, прозрачен -
И ветер сутки напролёт
Звучит то песнею, то плачем.
Река проносит палый лист,
И пахнет ночь грядущим снегом,
Лес стал непоправимо лыс,
И стаи птиц манят побегом,
Баркас стоит на берегу -
Он до весны не нужен вовсе,
Прощанье лету на бегу
Трубят в дали туманной лоси,
И одинокая звезда
Вечор горит в холодной сини...
Знакомые до слёз места -
Моя унылая Россия.
1992

Вырваться, сделать шаг вперёд,
Тело оставив на корм шакалам,
Чтобы услышать, как поёт
Время, горящее вполнакала,
Чтобы запутаться в волосах
Водорослей, забивших русло,
Рыбьи чтоб распознать голоса,
Чтобы костей не слышать хруста!
Нервы выдержат - не вопрос,
Нервы знавали боль покруче,
Рядом будет шагать Христос -
Нервный, неверный, но всё же - попутчик.
Шагом, шагом, не торопясь
Выйти в море, дойти до неба,
Встретить князя - Чёрный князь -
И преломить с ним краюху хлеба,
Камешек бросить в колодец лет -
Эхо вернётся через эпохи -
Вытянуть самый счастливый билет:
Право жить и сгинуть
На вдохе!
1992

Ночь.
Фонарь спрятался за угол.
Грязь.
Горбатый тощий проулок.
Память ведёт, как ребёнка,
за руку,
И нет страшнее
таких прогулок.
Душа наизнанку
дырявым карманом,
Сердце
зубом больным
заходится...
Жить - мало!
Иду к богородице.
Лицо
- твоё! -
за окладом теплится,
Глаза
- сквозь тьму веков -
твои!
Смотрю - не верю:
неправда, нелепица.
Молю:
печали мои утоли!
Пошли покой
мятежной мысли,
Боль утишь
рукою ласковой,
Чтоб за спиною
крылья
выросли,
Чтобы темень
расцветилась красками.
Ты
одна
можешь это,
Тебе одной
ключи от меня!
... Небо проснулось
полоской света,
Слово -
и ночь начала линять...
Ночь.
Проулок.
Грязь непролазная.
В крови -
фанфары радость трубят.


Рассвет
хочу обнять -
и праздновать:
Жизнь.
Любовь.
Тебя!
1992

Меня в строю всё так же нет,
Для строя - я давно негоден,
Не подчиняюсь старшине,
Да и живу не по погоде,
Всё также не вооружён,
Зато по-прежнему опасен,
Себя всё также не нашёл
Ни в самоволке, ни в запасе,
И на героя - не похож,
Страна не будет мной гордиться:
Врагу под нос не суну нож,
Скорее - суну ягодицы.
Себя по новому крою,
Хотя торчу по ... в болоте
И не ищите - не найдёте! -
Меня всё так же нет в строю.
1993

За окном - дождь...
Календарь врёт:
Месяц январь,
А зимы - нет.
Заварю чай,
Зачерпну мёд -
Летом пахнёт
Липовый цвет...
1993


БАСНЯ О МАКЕ И СИМЕ
И о том,
откуда берётся
насилие.
... А ближайший красный мак,
Цветший, как советский флаг,
Не подавши даже голоса
Сам на Симу прикололся...
В.Маяковский
Как-то раз, с похмелья злого,
Бормоча худое слово,
По дороге Сима плёлся...
Мак на Симу прикололся,
И прикалывался, гад,
Целых три часа подряд!
Был тот Мак дурного цвета
И к тому же худ, как это...
В общем, знаете. Итак:
Прикололся к Симе Мак.
Сима был железный парень,
Был наш Сима пролетарий,
Ну а может и буржуй,
Ну а может... Не скажу!
Ну, короче: этот Мак
Прикололся кое-как.
То ли обдолбился с ночи,
То ли был умом не очень -
Впрочем, это - не вопрос...
Но сплеча
на всю округу
и поехал,
и понёс!..
Сима слушал час, другой,
Руку изогнул дугой -
Шаг, удар и в темечко...
Во какое времечко!
Но - патруль явился тут:
Что за драка? Где орут?
И за Мака вид несчастный
Симу загребли в участок.

А теперь, товарищ,
слушай мораль:
Этого Мака нам
не жаль,
Но,
чтобы тебя любила
милиция,
По утрам не забывай
опохмелиться!
1993

ИЛЬЕ ГЛАЗУНОВУ

Смотрю картины ваши: что ж,
Отдельно - каждый здесь похож
На те свои изображенья,
Что нам знакомы с детских лет...
В вас есть высокое служенье,
А вот искусства - право, нет!

Б.ЕЛЬЦИНУ

История распорядилась так:
Конь,
Броневик,
Могильник -
Танк.
1993

От зализанных ран не осталось следа,
Только шрамы на теле, и этих - немного,
И любимые мной: состоянье - дорога,
День недели - четверг, день прощанья - среда.

Все ответы даны, и расставлены впрок
Будут точки, и знаки иных препинаний
И струна, изменяя себе временами,
Мне дарует в награду сияющий рок.

Я в оборванных лицах узнаю себя,
Я в оборванных нотах узнаю концерты
И рванусь из объятий всемирной плаценты,
Что б родиться туда, где родиться нельзя.

Я сбегу за сто вёрст похлебать киселя,
Не боясь захлебнуться своею строкою,
Может быть, эта ночь мне удачу откроет,
Эту ночь я пока ещё не заселял...

... Прячу в дым сигаретный пустые глаза,
Седину на висках прикрываю рукою
И ко мне по ночам ходит Олле Лукойе,
Только с детством давно уже я завязал...
1993


Весна пропахла калачём
И ритуальными свечами,
Шепча влюблёнными речами
О том, что каждый был прощён,
И на поверхности воды
Последний лёд кружится вяло,
Сугробы в подворотнях вянут,
Открыв собачьи следы...
Зелёный пух пророс в лесу
Напоминанием о лете,
И по рассвету бродит ветер
И держит небо на весу.
Весна ударила внахлёст,
Природа дрогнула в смятенье
И в этой боли тяготенья
Мне не достать уже до звёзд.
Я обожжённою рукой
Сжимаю чахлый лучик света...
Ах, как легко не быть поэтом!
Как трудно быть - самим собой.
1993

БЫДЛО

Со всех сторон - глаза,
глаза,
Рты разинутые
слюной исходят,
В воздухе
перегаром
разливается азарт:
Ещё один упал!
Ранен, вроде...
Запах крови
втягивается глубоко,
Но лучше - в бинокль.
Подальше - спокойней.
Зрелище,
достойное богов -
Человеческая бойня.
Толпа окружила:
браво,
бис!
Выстрел.
Пожар.
Жертв - тыщи...
Как будто истории
прихотливый каприз
Древнеримских плебеев
в наш век
вытащил.
Мозг на камнях...
Смотрите, дети:
В разорванных извилинах
боль ещё бьётся...
А теперь, дети,
возьмите по конфете!
Толпа довольна...
Толпа
смеётся.
Это вы,
улюлюкая,
сбрасывали памятники
И себя считали
творения перлами,
Но -
когда дело доходит
до паники -
Вы требуете,
чтоб вас
спасали первыми!




И лишь о том не пожалеть
не имею права я,
Что вашего
свинцом
не тронули тела
Обе стороны -
и правая,
и - неправая,
Объединившись
ради этого святого
дела!
10.1993

Когда стекает с крыш луна
Лучом холодным и прозрачным -
Ко мне приходит Колыма
Бескрайним берегом барачным.
Я там - не был. Я - позже жил.
Я сохранён рожденья годом,
Я не рубил из рудных жил
Кайлом тяжёлый самородок,
И в тундру не ходил в бега,
И смерти не просил у бога,
И в сани душу не впрягал,
И не платил за страх налога,
Ни чьих не выпускал кровей
И пуля надо мной не выла...
А всё же я рождён в стране,
Где это - было.
1994

Холод. Дома в землю вмёрзли.
Ветер позёмкой аллеи вызмеил.
Возле ночи, рассвета возле
Мысли бродят... Смешные мысли!
Площадь разбросилась - клякса чёрная,
Знобко дрожит фонарями мутными,
Слово замерло - неизречённое,
Рванулось из горла - губы попутали.
Парк. Листья падают замертво,
Хрустят под ногами сухою коркою,
Небо богами да звёздами занято,
Речка Яуза хлещет горькую...
Ночь. Зима. Моцион для здравия.
Вновь Москва ко мне прикасается -
Да не верю её отраве я.
Пусть другие кричат - красавица.
1994

... И когда меня не останется вовсе -
Я оживу. И снова
К вам приду незваным гостем.
Ночью. Около половины второго.
И буду тем, кто тёмен и светел -
Ныне и присно,
Лёгкой пулею в пистолете -
И тяжкой мыслью.
Перепонки крыльев раздвинув,
Смеяться буду над вашим страхом
И буду тем, кто за всё повинен -
Плахой.
И сам себя уводя с рассветом
В лазурь неба,
Вопросом буду я - без ответа:
Был? Небыл?
1994

К ВЫСТАВКЕ ВОЕННОГО
ПЛАКАТА

Беспощадное слово,
Бесплощадный язык,
Долетевший осколок -
Полустёртый призыв...
Недотлевшим плакатом
Догоревших времён
Онемевший оратор
Заполняет перрон.
И с миров удалённых
Недалёкого дня
В пять штыков батальоны
Еле слышно:”Всё для...”
И шатаются тени
Затемнённой Руси,
И потери, потери...
“Воин красный, спаси!”
И дыханием века
- Пятьдесят? Молодёжь! -
Проползает калека
От “Ни шагу...” - к “Даёшь!”
1995

... Но как всё просто было, как просто!
Мы изменились, вроде бы, к месту:
У нас судьба была - идти к осту,
А мы зачем-то побрели к весту.
Ах, как шторма сносили мы гордо,
И штилевому не дались зуду,
Да только курс проложен был к норду,
А мы - трухнули, и - пошли к зюйду.
Легко судить, когда багаж нажит,
А здесь, напротив, багажом - ветер,
И обтрепались паруса наши,
И нет надежд. Надежды все - в нетях.
И как же просто было и - глупо
Вернуться в точку, где маршрут начат!
И всех богов бранили мы грубо,
И все моря. А вот теперь - плачем...
1995

МОНОЛОГ
человека, назвавшегося Магелланом

Счастливо, братцы, оставаться,
Платить долги, плодить врагов!
Я без салютов и оваций
Ушёл от этих берегов.
Ушёл в моря, под шалый ветер
Поставив полинявший грот,
И вряд ли кто-нибудь заметит,
Что я ушёл. Наоборот:
- Да здесь!.. Да только что!.. Да рядом!..
Вчера сидели в кабаке!..
Но - на носу моём наяда
Бушприт качает в кулаке,
И, раздирая неба скатерть,
Гроза достанет до кишки...
... Опять гремят в шестой палате!
Сестра меняет им горшки...
1995

Поиграем красками, кистью и холстом:
Нарисуем небо - не бывает выше,
А у синей речки белый-белый дом
С красной черепичною островерхой крышей.

Нарисуем бабушку с крынкой молока,
Нарисуем деда - пусть рубанок точит,
Нарисуем солнышко, день у нас пока -
А луну и звёзды нарисуем ночью.

Нарисуем плошку, в плошке - муравей,
Нарисуем мельницу - пусть крылами машет,
Нарисуем кошку где-нибудь в траве
И тарелку целую вкусной манной каши.

Нарисуем маму - пусть заварит чай,
Нарисуем папу - пусть пасёт овечек,
Нарисуем доброго дяденьку врача -
Пусть он гоголь-моголем все болезни лечит!

Нарисуем в окнах сказок миражи,
Нарисуем сладкий сон на сеновале,
А бумага кончится - нарисуем жизнь!
Пусть она получится, как нарисовали...
1995

Ночь. Дом. Пустота.
То ли горе, то ли - ветер,
То ль удача - по примете,
То ли повод для поста.

Ночь. Дом. Тишина.
За стеною - храп соседа...
То ли время для беседы,
То ли место для вина.

Ночь. Дом. Телефон
То ли запил, то ли помер,
То ли замер в тяжкой коме,
Всё оставив на потом.

Ночь. Дом. Печка. Чай.
За стеклом ликует осень.
Ни закончить, ни начать,
Ни с собою взять, ни бросить...

Ночь. Неделя. Месяц. Год...
Век пройдёт - наступит новый -
Две истёртые подковы,
То ли прорубь, то ли - плот.

Ночь, дом, пустота...
1995

Всю ночь плясали фонари,
Качая свет,
И чьи-то ноги повторил
Подталый снег,
И ветер улицей гулял
И пел навзрыд,
И песня пелась от нуля
И - до поры...
И сердце рвалось к январю
Повывам в такт,
И убеждало - не горюй,
Ведь всё - не так,
И, значит, незачем - поверь -
Сходить с ума,
А то, что ветер на дворе -
Так ведь зима...
1996

ПО МОТИВАМ
АНЧАРОВА

Давай поделим пополам
Всё то, что нам досталось,
Пройдём по заспанным дворам
И - разгребём усталость,
Раскроем неба нотный лист,
Прочтём богов пометки -
Пускай жильцы с балконов вниз
Кидают нам монетки!

Поверим песнями сердца
У бессердечных судей,
Хлебнём креплёного винца
И снова выйдем в люди,
Отпустим женщинам грехи -
Они нас отличали,
На берегу большой реки
Забудем про печали.

Родится радуга, и вот -
Готов мосточек шаткий,
Мы побежим над гладью вод
И - потеряем шапки,
Поняв, что вечность - малый срок
Для тех, кто жив сегодня,
Поднимем виноградный сок
За жизни полноводье!

Итак, разделим пополам
Всё то, что нам досталось!
Любить давно пришла пора,
Да как-то не случалось,
Но что теперь считать долги?
На то есть тёмный угол!
Давай не глядя на других
- Давай! - Любить друг друга!
1996

РУБАЙИ

... А когда этот мир был ещё у начал
И господь не сумел докричаться врачам -
Телефон сотворил он на случай болезни,
Но - болезни идут, телефоны - молчат.

* * *

Растворимся бесследно в развале веков,
Не найдя высший смысл - наплодим дураков,
Уж они наследят, постараются если...
Что поделаешь! Мир изначально таков.

* * *

Ах, как веселы мы, как беда - нипочём,
Как нам всё по плечу, если жизнь бьёт ключём!
Только - ключ разводным оказался случайно...
Потерпи! Будет шанс - мы с начала начнём.

* * *

Мы когда-нибудь будем, смеясь, вспоминать,
Как меня не смогла ты однажды прогнать
И поведаем детям о пользе терпенья...
... Если сбудутся дети, отец их и мать.

* * *

Говорят нам - строка умирает скорей,
Чем идеи, и формулы этих идей...
Был Хайям математиком, был и поэтом -
Жив поэт. Математик же - что он и где?

* * *

Я пишу, это значит - я жив. Или - нет?
Я дышу, только яд мне приятней в вине,
Я люблю, но от боли сбивается сердце...
Кто мне точно ответит: я жив или нет?
1996

Церквушка. Выбеленный свод,
Иконы - точно из пожара,
И скорбь всего земного шара,
И смутный шелест талых вод...
Речитатив пустых молитв,
В углу - огарки томных свечек,
И слово, что почти что лечит
И, тем не менее, болит,
И непроглядный полусвет
Из высоко взлетевших окон,
И сотканный из дыма кокон,
Где крыльев не было - и нет.
1996