DataLife Engine > Эммануил Гольцано > Эммануил Гольцано
Эммануил Гольцано5-04-2010, 21:43. Разместил: Иван Кудишин |
1.
Три ноги у красавицы Моти. Три кроссовки на этих ногах. Ни за что не утонет в болоте, Не провалится в топких лугах. По размерам утюг превышая, Но куда красивей утюга, Загорела у Моти большая, Та, что справа шагает, нога. Та, что слева шагает - короче, Ну а средняя - средней длины. Если очень холодные ночи, Поддевает Матрена штаны. Я увидел ее под Тамбовом - В огороде за красной избой, И красивым, доподлинным словом Поделился, читатель, с тобой. 2. На дальний угол посмотрите. Там, между шкафом и диваном, Заметьте - рыбы кистеперой Блестит плавник на дне стакана. Чулки лежат на спинке желтой, То - не чулки, то клешни краба. Висят расстегнутые брюки. Их сквознячки колышут слабо. Стоит печально проститутка, В настольной лампе отражаясь. И нам не стыдно, нам не жутко. Мы видим все, преображаясь. Крадемся в ночь, как тараканы, Усами тыкаясь наощупь. На нас расставили капканы, А шторы - стягами полощут. За креслом прячется щелкунчик. Он все любовь искал в природе. О, как он жалок и обманут – Щелкунчик, или нечто вроде. Стремясь объять крупицу Мира, Вы думали, что он осознан. И ошибались - правит Миром Тупая вошь в бреду тифозном. Мы знаем все из первых рук. Мы знаем все не понаслышке, А вам бы - выплюнуть, мой друг, Круг от резиновой пустышки. 3. Гримасы эволюции Желтый дятел с головою Из японского титана Древо долбит неустанно, Устилая мох корою. Стук разносится в округе, И рождает он вопросы: Почему у пеликанов Вместо ног растут колеса? Почему порхает в дебрях Филин с газовой турбиной? Почему на резвых зебрах – Центробежные машины? И зачем, спросить позвольте, Волк имеет место пасти Заводную мясорубку? Для какой такой напасти? Излучает что капуста, И в каком диапазоне - Так, что неизменно пусто От нее в трехмильной зоне? Знать хочу, какого веса ЭВМ у пеликана? Что умалчивает пресса О радаре таракана? Как устроен карбюратор Атлантического хека? Что за мощный генератор В голове у человека? Для чего у крокодилов В животах жужжат насосы? Сколько клемм у гамадрилов? Все вопросы, все вопросы... 4. МАРШ УПЫРЕЙ. Раз! Два! Три! Шагают упыри, И столбы фонарные трясутся, Раз! Два! Три! До утренней зари Многие уснут и не проснутся. Темный лес. Деревья - до небес. И пропали все дома и дачи. Даже мост с перилами исчез И река решила течь иначе. Искажает Бледный лунный свет Форму человеческой фигуры. Не узнали Мы за столько лет Свойства нашей собственной натуры. Посмотри! Ведь все мы - упыри! Каждый ждет условного сигнала. Только жаль: До утренней зари Наше время так и не настало. Раз! Два! Три! Шагают упыри, И столбы фонарные трясутся, Раз! Два! Три! До утренней зари Многие уснут и не проснутся. 5. Свечи, оплывшие розовым воском. Яркие пятна на зеркале плоском. Бледный оконный проем. Вы оказались в нем. То исчезая, то появляясь, То приближаясь, то удаляясь, Где же вы сами? В окне? Или, быть может, во мне? Вас я ищу, или, может быть, свечи Создали профиль и хрупкие плечи? Может быть, сонный воск Капает в теплый мозг? Встать бы, открыть окно, Так нет же его давно. 6. У старого Стула сломалась нога. Теперь уж не кушать ему пирога, Девиц не любить и не прыгать по комнате. На свалку снесете и даже не вспомните. Но Столяр и Плотник стоят на посту. Они не позволят выбрасывать Стул. Они проведут с ним сеанс гипнопедии И вылечат, прибыв на место трагедии. Вот шкипер Баркасьев, сжимая штурвал, Направил карбас на бушующий вал. Он Столяра с Плотником морем везет, Но сломанный Стул, очевидно, спасет. Над морем - туманы, не видно ни зги, И рыщут пираты - свободы враги. Они в перископы, согнувшись, глядят И ложкой из банки тушенку едят. Баркасьев командует: Право руля! Тут мина ударила в борт корабля И он проломился под натиском вод, Но Столяр и Плотник устроили плот. Хоть в море великое множество щук, Друзья не боятся покусанных рук И смело гребут в направлении Ост. Вдруг - видят Акулы взметнувшийся хвост. Акула открыла зловещую пасть, В которую просто нельзя не упасть. (Подобную пасть не найдешь у Акул - Но именно в эту обрушился Стул!) Взяв циркуль с угольником, штангель и робу, Спускаются Столяр и Плотник в утробу, Где их ожидает поломанный Стул - Любимая пища тигровых Акул. Акулье ребро вместо ножки у Стула Приделано быстро, а кожа Акулы На спинку натянута вместо чехла. Тут хищница, в злобе рыгнув, умерла. И всплыли, помимо счастливого Стула, И Столяр, и Плотник из чрева Акулы, А также бесстрашный Баркасьев И видный писатель - Колбасьев. 7. Нам не хватило полбутылки, Чтоб улететь на цеппелине, Чтоб перерезать лунный лучик, Терзавший зыбкую волну. А если б взять еще одну, То стало бы намного лучше: Подняв знамена в нафталине, Украсив шлемами затылки, Мы поиграли бы в войну. Нам не хватило двух копеек, Чтоб дозвониться до Парижа, Чтоб заплатить за женщин черных, За ярко-красный помидор. Вот старый, пьяный командор В пустой общественной уборной, Заснув, склоняется все ниже, А мы среди пустых скамеек Имеем воздух и простор. Нам не хватило двух столетий, Чтобы услышать трубный голос. Чтобы осел на землю пепел От малых и великих дел. Господь как будто проглядел И понапрасну не заметил, Как хорошо "Ячменный колос" Распить с похмелья на рассвете. Он с нами вместе бы гудел! 8. ПОСМЕРТНОЕ. По улицам шли, колыхаясь, трамваи, Осями колес на путях завывая, И медленно дуги горели, искрясь, И капала с букс изумрудная грязь. Тогда хоронили подобие лета, И плавала в луже одна сандалета, Забытая девушкой в сумерках дня. Вот так же когда-то забудут меня. Вглядитесь в глазницы погашенных окон. В них дождь бесконечный стучит одиноко И будит химеры несбывшихся снов Несчастных и глупых России сынов. Но осень пройдет, и зимы снегопады Накроют застывшие нивы и грады, И всех оцинкованных красный трамвай Отправит прямою дорогою в рай. Прощай! 9. Когда я смотрю на бездонное небо В Ельце полуночном, у Храма Христова, На улице Ленина, в четверть второго, Я слышу приезды старинного кэба. Выходит из кэба прекрасная леди. В ночном одеяньи какая-то странность: Как будто, вращаясь, распалась туманность И лампочки звезд отразились в пруду... Я больше такой никогда не найду. И в этом унылом нечетном году Бутылку "Агдама" на клетчатом пледе Распил с участковым в вишневом саду. Вы знаете привкус московского пива? Оно пузырится довольно игриво И пена, шутя, заливает проливы, Кордоны, конвенции, аккредитивы, Стомильные зоны, гулаги, овраги, И тех, кто глотает горячие шпаги, Забыв на шампур нанизать шашлыки. Бывают, поверьте, еще дураки! Они обнажают гнилые клыки, Зачем-то спускают тупые курки, Затем возлагают к надгробьям венки... Мы, к счастью, от них навсегда далеки! На улице солнечной, в тихом Ельце, Откроем бутылку о гвоздь на крыльце! И выпьем, товарищ, еще по одной - За звезды на флагах! За город родной! 10. ПОСВЯЩЕНИЕ И. БОСХУ. Это было в душной яме, На потрепанном диване, На зеленой плоскости пруда, В брюхе ожиревшего дрозда: Ждали все Великого Суда, И летал Констрактор на биплане Дверцами захлопал черный ЗИЛ - Он кого-то в сумрак увозил. Галерея мраморных верзил Растворялась в зыбкой перспективе. Человек с лицом в презервативе Свой мохнатый хобот погрузил В колбасу на глиняном штативе. Необъятный тухлый помидор Вытекал на траурную площадь. Ветер там гирляндами полощет, Пионеры движутся на сбор, А в канаве грязной мокнут мощи И белье опутало забор... Сидя на скелетике форели, Пастушок играет на свирели. Мы, как раки, ползаем по дну. А вдали, на черной акварели, Как же мы, приятель, постарели, Зубы опуская в ветчину! На какую, брат, величину? 11. Сергей Лозовой купил колбасу - И ест под Москвой в осеннем лесу. Осыпалась хвоя, и слышится вой – Питается стоя Сергей Лозовой. Он ест в одиночку, глазами кося: В ненастную ночку иначе нельзя! Он машет кинжалом, таится людей. Под хруст целлофана звереет Сергей. Колышатся кроны осин и дубов. Батоны вареной идут меж зубов. По два девяносто - отличная просто, Отлично работал колбасный завод. Как будто на марше, колбасные фарши Отряд за отрядом идут в пищевод. Горела неоном столица вдали. Батоны вареной в желудок легли. Вы скажете - жуток Сергей Лозовой. Но это - поступок, и это - герой! 12. Мимо города Задонска На березовом плоту Плыли мы навстречу Солнцу, Поглощая красоту. Слева - зелень сочной поймы, Справа - белы берега. Оставались три обоймы На заклятого врага. А большой фальшивый катер Обогнал в стремнине нас, И направил на фарватер Пулемет системы "ШКАС". Чайки в воздухе кружились Над кипящею волной. Все народы подружились, Не добитые войной. Нас несло теченье к югу По отравленной реке. И обняв свою подругу, Я растекся по доске. 13. Иван Иваныч Иванов Поехал раз в Калугу. И сетью, сшитой из штанов, Поймал в лесу белугу. Он рыбу честно поборол, Ножом пластмассовым вспорол Ее стальное брюхо, И видит, что там сухо! О чем же эта повесть? Имейте, люди, совесть! Все в окружающей среде Живет не в сухости - в воде! К тому ж, который не дурак, Не ест осётра натощак! 14. Журнал с буржуазным названием "LOOK" Вещает, что рак нам - товарищ и друг. Но мы отметаем подобный подход, Считая, что рак - это Мира урод! 15. Я делаю злые дела, Ночами играя на скрипке, А позже, состроивши злые улыбки, Ныряю в чужие тела! 16. ДЕКАДЕНТСКОЕ Потухли в небоскребах Все окна, кроме ванных. Все моются... микробов! Увитые... туманах! Все парятся под душем Телесных наслаждений И жареные уши Едят без сожалений. Все трут мочалкой мозга Иссушенные почки. А на полотнах Босха Дрожат в истоме дочки: Наркомов и премьеров, Христов, Иуд и рабби. Их груди бьют в портьеры Цветов гуммиарабик. Их ноги улетают, Как розовые листья, Как истинные мысли Из древнего Китая. Мы далеки от дао, От синих гор Тибета, И нам, конечно, мало Заката и рассвета. Нам нужно много больше. А что там, в братской Польше, Устроил Лех Валенса? Налей-ка, экселленца! Потухли в небоскребах Все окна, кроме ванных, Все моются... микробов! Увитые... туманах! 17. СОНЕТ КАНЦЕЛЯРСКОМУ СТОЛУ. Я задвигаю ящики стола И глажу полированные доски: Все пятнышки, царапинки, полоски Известны от угла и до угла. Судьба моя чернилом протекла В долине однотумбовой и плоской. Инструкции, отчеты и "дела"- Кораблики реки ее неброской. На пресс-папье играет солнца луч. В последний раз вставляю тихо ключ. Прощай же, друг о четырех ногах! Мое трепещет, сжатое в тисках Не из бумаги сделанное сердце При стуке закрывающейся дверцы... 18. Лампочка погасла Где-то далеко, Розовое масло Влили в молоко. В дымке испарений Катится река. Сколько впечатлений! Воды! Облака! Нет воспоминаний. Бледная рука Жаждет подаяний – Кружку молока. Ничего не манит В голубом раю. Я сегодня занят. Я не подаю. 19. РЕКЛАМА АЭРОФЛОТА. Долетишь ты едва, Сев на Як - сорок два! Кто с жизнью сводит счеты, Для тех билеты есть На супер-самолеты Ил - восемьдесят шесть! Кому пожара пламень дорог, Бери билеты на Як - сорок! Самый опасный самолет в мире - Ту - сто пятьдесят четыре! Смертельных случаев не счесть При эксплуатации Ми - шесть! Имеет тенденцию быстро ломаться Руль высоты на Ил - восемнадцать. Справку из психдиспансера мы просим У тех, кто решился лететь на Ми - восемь! И если очень постараться, И если очень повезет, До цели сможете добраться, Купив билет в Аэрофлот! Вернуться назад |